Девушка не отшатнулась и даже не вздрогнула и так же прошептала, почти касаясь его губ:
– Изменяю, милый. Я ведь такая ненасытная. – И, отпихнув тушу Ковалёва, проскользнула в коридор, коснувшись его плеча своей грудью, отчего Павел вытянулся и, сжав зубы, резко выдохнул.
– Пашка, какого хрена? Может, ты уже начнешь работать? – привёл его в себя яростный голос Демона.
– Ты чего опять рычишь? – встряхнулся Ковалёв. – Я к тебе по работе и пришёл. И, кстати, новости у меня весьма интересные. И они касаются нашей Мани-Мадонны.
Дмитрий плюхнулся в кресло, стараясь скрыть своё состояние.
– Что, еще что-то? Не много ли за один день? Ну, рассказывай.
– Я установил камеры у неё в квартире сегодня с утра.
– Оперативно ты! Когда только успел?
– А я зря хлеб не ем. Но это не главное. Сегодня утром я видел нашу Маню, о чём-то задушевно шептавшуюся со старшим смены охраны. Она ему что-то отдала. Я отловил его, как только она ушла, и вытряс из него всё. Он, конечно, строил из себя рыцаря и всё такое, но я ведь умею убеждать. Так вот, у меня сенсация. У нашей Мани есть тайный поклонник, который шлёт ей анонимные письма.
Дмитрий, напрягшийся до этого, как пружина, откинулся на спинку кресла.
– Паш, я уж думал, что у тебя правда что-то стоящее. Да у неё сто процентов десятки тайных воздыхателей. Кто-нибудь из них должен был решиться хотя бы на письма, не говоря о большем.
– А сколько из этих поклонников отважились бы влезть в её квартиру?
– Не понял. Ты о чём? – Дмитрий тут же подобрался.
– Я о том, что вчера Маня нашла на столе в своей кухне розу и записку. Как она туда попала, неизвестно. Так что она всю ночь спала вполглаза и в обнимку с кухонным ножом. Так она рассказала Рамилю. – Ковалёв явно наслаждался произведенным эффектом.
– Та-а-ак! Вот значит, почему… А я дурак… Вот, мля, урод!.. – Дмитрий вцепился в свои волосы, как будто хотел их выдрать.
– Демон, ты о чём?
– Да ни о чём. Самокритикой занимаюсь просто.
– Да брось ты. Ты и самокритика – два взаимоисключающих понятия.
– Да на себя-то посмотри!
– А мы сейчас не обо мне говорим.Так что мы с Маней-то делаем?
– А то, что и собирались. Следим. Теперь у нас для этого есть даже уважительная и почти благородная причина. Мы её от маньяка типа спасаем.
– Ох, доиграемся мы с тобой. Тебе-то ничего: бабуля поорёт и простит, а моя задница точно загорится.
– Не боись. Прикрою. Когда я тебя бросал?
– Ну да, никогда. Ладно, пошёл я. Кстати, ко мне всячески подбивает клинья Манина подружайка Светка из аналитического. Упертая баба.
– Так ты соглашайся. Пригласи её куда-нибудь. Только пусть Маню с собой пойти уболтает. Скажи, что с другом будешь, – воодушевился Дмитрий.
– Слушай, Демон, чего-то я тебя не пойму. Ты что всё же запал на эту Маню или нет?
– Паш, ты меньше думай, а больше действуй. У тебя это всегда прекрасно получалось.
– Значит, запал.
– Иди работай, Паша.
– Да иду. Опять всё самое лучшее тебе. И что в тебе бабы находят? Ты же по сравнению со мной урод.
– Помнишь, как тебе Маня сказала: сам себя не похвалишь, целый день как…
– Да иди ты! – И Ковалев громко захлопнул за собой дверь.
Так значит, у Мани есть тайный воздыхатель или, точнее, преследователь. А он думал, что её круги под глазами – последствия бурной ночи. Почему-то злость на девушку прошла. И даже появилось раскаяние и какое-то беспокойство за неё. Хотя с чего бы? Какое ему дело? Он ведь хочет просто с ней переспать и указать наглой девке её место, чтоб не зазнавалась. А что с ней дальше будет – разве его это должно волновать? Только почему-то волнует. А-а-а-а, ладно! Гори оно всё! Надо перестать думать о ней и готовиться к обеду с французами. И Дмитрий снова погрузился в работу.
8
Ресторан, в котором должен проходить обед, находился тут же, в здании. Ничего особо шикарного, но удобно и со вкусом. У них был заказан отдельный кабинет. Французов было трое. Поль Мерсье – грузный мужчина средних лет с жесткими чертами лица. Франсуа Поллей – адвокат до мозга костей, тщедушный и низкорослый, с тонкими, ухоженными, больше похожими на женские руками. И третий – Рене Мерсье – сын Поля. Красавчик, метросексуал, плейбой. Одет, как кинозвезда, с белоснежной улыбкой и манерами джентльмена. И сейчас Дмитрий внимательно наблюдал, как этот Рене просто из кожи вон лезет, пытаясь обаять Маню.
Она, казалось, была совсем не против – улыбалась его шуткам и комплиментам. Лишь сосредоточенный взгляд и то, как она, несмотря на шутки, постоянно поворачивала разговор в нужное деловое русло, давало Дмитрию понять, что всё обаяние красавчика-француза пропадает впустую. Хотя в глубине души он был благодарен Рене – ведь благодаря ему он впервые мог наблюдать злобную колючку Маню улыбающейся. И, надо быть честным, то, как улыбка скользит по этим чувственным губам, завораживало и сбивало. Дмитрий то и дело терял нить беседы с Полем Мерсье.