Но постепенно, апатия начала уходить, ее место занимала злость, даже ярость, похоже, я начала понимать людей, узнавших о не излечимой болезни, медленно убивающих их. Гнев начинал копиться во мне, он все нарастал, грозясь, выльется через край, все чаще в голове возникали вопросы «почему?», «почему я?», «за что?», ответа на них не было. Помимо гнева, во мне просыпалась ненависть, ненависть к той, что остановила мою жизнь, она врач, разве врачи не спасают жизни, разве не помогают страждущим? Мне хотелось мести, я начала представлять способы пыток, которые смогу к ней применить, поймала себя на мысли, что планирую настоящее убийство и ужаснулась, вот что, оказывается мне надо, чтобы стать чудовищем. Может, мои метания так бы и продолжались, но за неделю до занятий в институте, раздался звонок.
Звонил мой тренер, Аркадий Семенович, я ощутила себя живой, наконец, смогу заняться любимым делом, наконец, смогу почувствовать себя настоящей, но он разбил мою веру вдребезги. Прохладно поздоровавшись, мне рассказали, что команда собирается постоянная и оформляется настоящий, официальный клуб, по спортивной дисциплине «ка́бадди», возможно, что на следующий год, они поедут в Иран, где проходят официальные игры между командами женщин. Серьезные люди вливают большие деньги в этот проект, так что накладок не должно быть, а я одна из таких накладок, он был в курсе моей фобии, в команде должны быть лишь здоровые девушки, здоровые и физически, и умственно, так он и сказал, как будто я сумасшедшая, к тому же инвалид. Напоследок, любимый тренер меня добил, попросив не вызванивать никого из команды и не узнавать места́ встреч, он мой номер удаляет и желает мне счастливой жизни и выздоровления. Я сидела на диване, тупо смотря на мобильный телефон в руке, по грудной клетке разливалась боль, сердце будто кололи ножом, родная семья меня уже, практически, хоронит, а те, кого я считала второй семьей, выкидывают меня, как мусор. Из глаз покатились слезы, я всхлипнула, прикусила руку зубами, чтобы не завыть в голос, я не хотела объясняться с родителями, они и так не вылезают из дома из-за меня, боль в руке немного отрезвила, взгляд заметался, задержавшись на масках, которые я машинально сосчитала и я увидела, как деревянные глаза, лица, изображающего страдание и горе, медленно открываются. Шальная мысль пролетела в голове, не давая себе даже секунды, на ее обдумывание, я подскочила к зеркалу и пристально всмотрелось в него, сначала, ничего не было, лишь отражение комнаты и меня, всматривающейся в него, но через мгновение, я увидела силуэт мужчины, стоявшего за стеклом, я отпрянула. Что это, игра воображения, или что-то мистическое, что-то, чему нет логичных объяснений. Я начала внимательно осматривать маски, стараясь не вглядываться в зеркальную поверхность, что если допустить, что глаза открывались, тогда, когда я испытывала сильные эмоции, изображающиеся на этих деревянных лицах. Я провела рукой по первому лицу, слегка касаясь дерева - оно изображало живейший интерес, так же как и я, когда услышала о подарке, перешла ко второму - удивление, как и у меня, когда я увидела это зеркало, третье, легкие прикосновения - радость, как сейчас помню, что думала о новых отношениях, о Максиме, горько усмехнулась, реальность бьет по голове очень больно. Вот и четвертое - скривилось в отвращение, не могу вспомнить такую эмоцию у себя, что ж, дальше, пятое - стыд, тут даже гадать не стоит, щеки покраснели, я до сих пор не могу поверить, что это я делала перед зеркалом, в обнаженном виде, да так пошло. Шестое - исказилось в гневе, я коснулась насупленных бровей и потерла губы, которые были злобно сжаты, я чувствовала его и сейчас, там, глубоко внутри, он кипел во мне, давая мне иллюзию силы. Седьмое - боль, я испытала ее буквально десять минут назад, когда предают люди, которые были дороги, это всегда очень больно. Я отошла от зеркала, он будто понял, что скрываться не зачем и стоя, за стеклом, наблюдал за мной. Мужчина был высоким, одет в какие-то шаровары, с голым торсом, мускулистый, я не могла рассмотреть его хорошо, он будто стоял в темноте, да и само отражение, словно скрывало его. Я вновь подошла и положила дрожащую руку на стекло, внимательно наблюдая за его реакцией, он вроде удивился, но без сомнений приложил свою, точно в то же место, я убрала и он, начал убирать свою, я покачала головой, мужчина оставил свою руку на стекле, недоуменно смотря на меня, я же выждав несколько минут, прикоснулась кончиками пальцев обеих рук к стеклу, одни приложила к его ладони, другие рядом - тепло, я почувствовала тепло там, где была его рука, а значит, я могу чувствовать его. Четкий план, постепенно начал формироваться у меня в голове, пока я смотрела на наши руки.