— Беги!
И Пура побежала так быстро, как только могла. Не разбирая дороги, она цеплялась за выступающие в стенах камни, сметала лицом всю паутину, оскальзывалась на неровном полу. Сердце, пропуская удары, гулко билось о рёбра. Кажется, его стук шумел в ушах, смешавшись с тяжелым дыханием и топотом Пеймона, который до этого скользил бесшумно среди расщелин, а теперь топал, как как стадо бизонов.
И среди всего этого шума, словно одинокая свеча в темноте, ясно был слышен скрежет когтей о камень, лязг зубов и рык. Кажется, девушка слышала ровное биение сердца хищника, который с каждой секундой нагонял свою жертву.
Коридор кончался яркой полосой света. Видимо Пеймон тут развесил светлячков ещё перед тем, как пошёл искать Пуру. И теперь эти огоньки, едва покачиваясь под потолком, ярко освещали зал.
Пура закрыла лицо руками, ослеплённая неожиданно ярким светом, она даже не увидела разбросанные по полу черепки, о которые незамедлительно зацепилась.
Потолок качнулся, меняясь местами с полом. Пура пролетела ещё несколько метров по инерции, стараясь затормозить. Мелкие камушки больно впивались в ладони, рассекали, казалось, плотную ткань джинсов, больно скребли по коленям.
Пеймон, выскочивший следом за девушкой, вовремя затормозил, чуть не споткнувшись о распластавшуюся на полу Пуру. Бросая грустный взгляд на дверь, до которой оставалось меньше ста метров, он склонился, стараясь побыстрее поднять девушку.
— Не могу. Больно, Пеймон. Ноги, — Пура, опираясь на локти, пыталась подтянуть к груди повреждённую ногу. Боль раскаленными иглами колола каждый суставчик, заливая в мышцы свинец.
— Борись! Немного осталось! — Пеймон снова попробовал поднять девушку, но только зря терял драгоценные секунды.
В тёмной пасти коридора уже отчетливее слышен призывный вой. Уже слишком поздно, и бегство не спасёт.
— Я попробую выиграть время, — Пеймон припал к земле, снимая с пояса небольшие ножны, в которых покоился маленький кинжал, не годный даже для нарезки хлеба. — Ползи, слышишь?
— Пеймон… — начала было Пура, но демон прервал её, прикладывая ей ко рту ладонь.
— Жизнь в Бездне — это битва. И я не хочу её проиграть.
Ледяное спокойствие в глазах демона нагоняло на девушку страх. Пеймон легко выпрямился, встречая свору огромных, словно пиренейские мастифы, псов.
Послушные только своему хозяину, эти твари были серьёзной угрозой даже для могущественных демонов. Их густая чёрная шерсть, поблёскивающая в свете, льющимся из-под потолка, была устойчива к любому виду магии. А огромные зубы легко прокусывали любые доспехи.
Стая обступала своих жертв по дуге, стремясь сомкнуть круг. Грозно лязгали зубы, слюна капала на пол от предвкушения сладкой человеческой плоти. Мышцы наливались силой и ныли в истоме, словно пружины, готовые к прыжку.
Время растянулось в тяжёлом ожидании того, кто первый бросится вперед. Пура совершила неудачную попытку подняться, снова падая на пол и скуля от боли, что пригвоздила девушку к полу. И в этот миг один из псов совершил прыжок.
Пеймон поймал его за горло на подлете к девушке, что было силы отшвырнув его в сторону. Ему совершенно не хотелось пускать в ход клинок, пусть от него и не было бы толку.
Ещё одна атака, но в этот раз более удачная для огромной псины. Её челюсть сомкнулась на руке демона. Пеймон взвыл от боли, отпихивая ногой животину. Горячая кровь заструилась вниз, пропитывая рукав рубахи, собираясь под ногами маленькой лужицей. Пеймон лишь на мгновение растерялся, потерял чувство пространства. И эта заминка дорого стоила.
— Пеймон!!! — крик вырвался из горла, отражаясь от стен. В глазах Пуры поплыло, когда огромная псина кинулась вперёд, сбивая парня с ног.
Больно приложившись о камни, Пеймон что было сил старался удержать животное на вытянутой руке, не давая грозной челюсти сомкнуться на его шее. Блеснул маленький клинок, на мгновение потонув в густой чёрной шерсти. Животное взвыло, совершая ещё один рывок. Ещё одно движение клинка, и Пеймон разжал руку. Лязгая о камни, клинок, обагрённый кровью, выпал из его рук. Хищник, скуля, рухнул, придавив демона к полу.
Пура что было сил дёрнулась в его сторону, желая помочь спихнуть грузную тушу. Она даже не слышала, как отворилась дверь за их спинами, наполняя зал светом.
— А ну пошли прочь! — голос Диса смешался с общим гамом и потерялся в нём. — Прочь!
Вся стая, прежде грозных хищников, как домашние псы, припала к полу, отступая от своей жертвы. Расступаясь перед своим хозяином, они тихо поскуливали, норовя лизнуть его руку.
Дис в несколько шагов пересёк расстояние от двери, одним резким движением снимая раненое животное с Пеймона. Лицо Диса исказилось в болезненной гримасе, отражая вселенскую печаль и сожаление.
В миг стихли звуки, когда Дис опустился на корточки, зарываясь пальцами в мех животного, поглаживая его ещё влажный нос.
Пура прежде не верила в чудеса и исцеления, но на её глазах творилась магия. Расцветала ярким цветком и сплеталась нитями. Дис, прикрыв глаза, шевелил губами, произнося только ему известные слова. Яркие нити сплетались в узел, снова опускаясь к собаке, которая, заскулив, вывернулась из рук демона, отскакивая к своей стае и будто благодарно ему кивая.
— А теперь прочь! Все пошли прочь! — Дис выпрямился, притопнув на непослушных животных, провожая взглядом помчавшуюся прочь стаю. — Набериус, обоих к лекарю, — даже не повернувшись в сторону незадачливых путешественников, бросил он, быстро выходя и удаляясь из зала.
Пура проводила Диса взглядом, боясь даже слово сказать, и только нелепо поворачивалась в сторону, встречая печальный взгляд маркиза, в чьи цепкие руки они теперь угодили.