Когда федируни ввел нас, она улыбнулась.
— Я вижу, ты его привел, мой дорогой Нойтинген.
— Ваша воля исполнена, — ответил торговый агент, опускаясь на одно колено.
— Дорогой Нойтинген, какая преданность! Покажи мастеру Эдиму мое жилище, представь моему персоналу и объясни его положение… нет, я передумала. Подойди ближе, о, Эдим.
Мне польстило обращение «мастер» — как правило, этот титул не употреблялся при обращении к слугам. Я подошел.
— Ты — тот, кто служил у доктора Мальдивиуса в его укрытии под Чемнизом?
— Да, мадам.
— Ты слышал, что он говорил об опасности, нависшей над Иром?
— Да, хозяйка. Он договаривался с синдиком Джиммоном о цене за эту тайну.
— И он продал твой контракт за то, что ты позволил вору из Хендау украсть волшебный камень?
— Да.
— Ты когда-нибудь присутствовал при том, как он смотрел в магический кристалл?
— Более того, мадам, он сам настаивал на том, чтобы я стоял на страже во время его озарений. Так что я хорошо познакомился с его методами.
— А, вот как. Посмотрим. Пойдем же в одну из моих молелен и попробуем использовать твои знания. Я хорошо знакома с его методами. Ты можешь идти, Нойтинген.
— Если ваша светлость считает, что для нее безопасно оставаться наедине с этим…
— О, не бойся за меня. Мой маленький человек-дракон — образец верности. Идем, Эдим.
Молельня была крохотной восьмиугольной комнатой, расположенной в угловой части дома. Как и кабинет, она была полна всяческих магических приспособлений. На столе в центре стоял сосуд. В нем покоился драгоценный камень, в котором я без труда узнал сибиллический сапфир.
— Это камень Мальдивиуса? — спросил я.
Она усмехнулась.
— Ты угадал. Он стоил мне немало. Его купил Нойтинген у известного скупщика краденого, но безопасность наших земель требует, чтобы он находился в надежных руках. Кроме того, у Мальдивиуса слишком много старых врагов в Ире, чтобы он мог вернуться сюда и начать меня преследовать. А теперь расскажи мне, что именно говорил Мальдивиус перед своими озарениями.
— Прежде всего, моя госпожа, он молился. Потом…
— Какую именно молитву он произносил?
— Ту, которой обращаются к Зеватасу, ту, что начинается словами «Отец, Зеватас, король богов, создатель Вселенной, господин всех, да славится в веках имя твое…»
— Да, да, я знаю. А что потом?
— Потом он готовил смесь из трав…
— Из каких трав?
— Я не знаю всех из них, но думаю, что там была базилика, если судить по запаху.
Мадам Роска достала одну из своих книг по магии и принялась изучать рецепты. С помощью этой книги и того, что я смог вспомнить из действий Мальдивиуса, мы восстановили большую часть заклинаний, помогавших колдуну погружаться в транс.
Наша работа застопорилась.
— Очень гадко с твоей стороны, Эдим, дорогой, просто очень гадко, быть таким невнимательным и ничего не запомнить, — сказала она, зевая.
Меня насторожило обращение «дорогой», и я стал уже опасаться, не повторится ли сейчас то, что произошло у меня с Дульнессой, ненасытной наездницей. Однако мои усики не уловили ничего, что могло бы говорить о ее сексуальных эмоциях. Позднее я узнал, что то был обычный для Роски стиль обращения. Для того, чтобы с успехом иметь дело с обитателями Первого уровня, нужно как следует уяснить себе, что в доброй половине случаев он вовсе не имеют в виду того, что говорят.
Она продолжала:
— Ах, как я устала от этого занятия! Мое искусство ждет меня. Авад!
Появился федируни. Он отвесил поклон.
— Уведи мастера Эдима, — сказала Роска, — и до завтрашнего дня пусть займется чем-нибудь по хозяйству. И… что еще?.. вели Фонигору назначить ему плату в десять пенсов. Благодарю вас.
Пока Авад вел меня, я спросил:
— Что представляет собой искусство ее светлости?
— В этом году — живопись.
— А что было раньше?
— В прошлом году — украшения из перьев, в позапрошлом — игра на цитре. В следующем году, я думаю, будет еще что-нибудь.
В течение следующих дней я узнал о том, что мадам Роска — очень талантливая, энергичная женщина. Тем не менее она никогда не могла следовать по одному пути до конца. Она меняла мнения и планы чаще, чем кто-нибудь другой из известных обитателей Первого уровня, хотя все они не отличались постоянством. Помня Джиммона, я удивлялся тому, что такая легкомысленная особа сумела не только сохранить, но и приумножить унаследованное ею богатство. Я заключил, что за ее легкомыслием скрывается острый ум или что она являет собой редкий случай удивительного везения.