Услышав вопли своего соплеменника, оба часовых поспешно вскочили. Обменявшись нескольким словами с моим пленником, один из часовых скрылся в палатке и вскоре вернулся с сообщением, что Чам немедленно желает видеть меня.
Я слез с лошади и направился к входу. Мой пленник спешился, с ненавистью глядя на меня. Я взялся за шпагу, но тут вмешались часовые. Рукоятями копий они оттолкнули его, и я, не задерживаясь, вошел в палатку, оставив эту троицу яростно спорящей.
Часть огромного шатра была отведена для официальных приемов. Когда я вошел, Чам и еще одна парочка охранников сели в соответствующие случаю позы, и лица их приняли выражение достоинства и суровости. Чам сидел на седле, положенном на кусок дерева. Такое положение должно было говорить о нем, как о человеке храбром, вожде бесстрашных наездников. Охранники в забавных одеждах, со множеством блестящих пуговиц на кирасах, стояли по обе стороны от Чама с копьями и щитами в руках.
Чам Теорик был старым хрунтингом, таким же высоким, как и я, толстым, с огромной белой бородой, кольцами ниспадавшей ему на грудь. На нем был пурпурный плащ, расшитый шелком. Золотые обручи, цепи и тому подобные побрякушки украшали его шею и руки.
Как меня учили, я встал на четвереньки и коснулся лбом пола, оставаясь в этой неграциозной позе, пока Чам не заговорил:
— Встань! Кто ты такой и чего ты хочешь?
— Если бы, — сказал я, — Ваша Светлость могла найти переводчика с новарианского, ибо я плохо знаю ваш язык…
— Мы сами говорим на новарианском, вот только слова «добрый человек» плохо у нас выговариваются, правда? Ха-ха-ха! — Теорик хлопал себя по бокам и задыхался от смеха. — Да, говорят, что мы владеем им великолепно. Так что перейдем на этот язык.
В действительности Чам говорил на новарианском с таким непонятным акцентом, что я понимал его новарианский немногим лучше, чем его швенрский. Но я, разумеется, не стал проливать свет на это обстоятельство. Я объяснил причины своего визита в Швенр.
— Итак, — сказал Теорик, выслушав меня, — загребающий деньги синдикат хочет, чтобы мы спасли его от плодов его собственной скупости, а? Именно так и получается по твоим словам. Где же твои грамоты, где письменные предложения Синдиката?
— Как я уже объяснял Вашей Свирепости, пещерные люди отобрали у меня все мои бумаги.
— Тогда какие же у тебя есть доказательства? — он ткнул в меня толстым указательным пальцем. — Мы скоры на расправу с теми, кто пытается нас обмануть. Мы таких быстренько сажаем на кол, ха-ха!
Сконцентрировав все свои мысли на поисках решения, я нашел его.
— Великий Чам, перед вторжением в Ире служили наемники, несколько сотен хрунтингов. После битвы эти люди ушли в свои родные земли. Может, они вспомнят, что видели меня в Ире.
— Посмотрим, посмотрим. Родовик!
— Да, сэр! — представительного вида хрунтинг выступил из прикрытого ковром проема.
— Проследи, чтобы мастер Эдим был устроен так, как подобает послу. Проследи также, чтобы его охраняли от возможного нападения извне и от побега — это уже изнутри. Если он действительно окажется послом, очень хорошо, а нет — хо-хо-хо! Ну, а теперь, мастер Эдим, вернешься сюда на закате солнца, когда наши вожди соберутся на пьяный совет племени.
— Извините меня, сэр, верно ли я расслышал? Вы сказали «пьяный совет племени»?
— Конечно. Знай, что таков наш обычай: мы обсуждаем все на двух совещаниях, сначала пьяном, так как мысли тогда свободны и бесстрашны, а потом на трезвом, так как тогда будут преобладать добропорядочность и благоразумие. Трезвый совет будет завтра. Желаю тебе прощанья, человек-ящерица, нашему расставанию пора уходить.
Последнее, что я увидел уходя, были два охранника, с пыхтеньем и вздохами поднимавшие Чама Теорика с седла, служившего ему троном.
Пьяный совет был собран в павильоне, стоявшем за резиденцией Чама. В отличие от последней, он был сделан из парусины, поддерживаемой шестами и кольями, совсем как главный тент цирка Багардо. Так что зрелище было мне знакомое. Под тентом собралось около пятидесяти вождей племени и прочих должностных лиц. И все вместе они воняли хуже, чем заперазхи.
Когда я был препровожден к своему месту, то увидел, что напротив меня сидит чрезвычайно высокий, очень сильный на вид молодой хрунтинг с блестящими волосами цвета золота, падающими ему на плечи. Это был принц Хваеднир, племянник Чама. Поскольку он принадлежал к тому же королевскому клану, что и Теорик, и был самым сильным и красивым мужчиной клана, его выбрали наследником престола. Мы обменялись любезными фразами, хотя по-новариански он едва знал несколько слов.