— Прости, прости, — запинаясь, прошептала я. — Я не знаю что делаю. Прости…
Он завёл руку за мою голову, скользнув под волосы, и притянул мой рот к свои губам, затыкая меня. Другой рукой он расстегнул джинсы. Твёрдая горячая плоть вырвалась на свободу, но я не осмеливалась прикоснуться к нему, боясь своей неуклюжести. Я дрожала, беспомощная, неуверенная, настолько погружённая в безумное желание, что едва могла говорить.
В словах он не нуждался. Он обхватил мои бёдра руками, поднял меня, держа меня прямо над его напряжённой эрекцией. Он просто немного приспустил джинсы — я до сих пор ощущала джинсовую ткань на своих голых ногах — но меня это не волновало.
Я почувствовала его у себя между бёдер, головка его члена прижималась ко мне, и это мучило меня, и всё же я боялась завершить это, соединить нас, боялась снова сделать ему больно. Я услышала его вздох разочарованного негодования, и он взял мою руку и аккуратно обхватил ею свою эрекцию. А другой рукой, покоившейся на моей пояснице, он начал подталкивать меня вниз на себя.
Он был очень большим. Огромным, жёстким вторжением, которому сопротивлялась даже моя обтекаемая плоть. Но он просто опускал меня, дразня наши тела, пока желание не потекло гладко и мягко между нами. Я стала работать рукой и, наконец, погрузилась на полную его длину, моё тело задрожало в ответ.
Я опустила взгляд, глядя между нами, на наши соединённые тела. Я видела свои соски, тугие и твёрдые. Видела, как глубоко он зарылся в меня, и ощутила, как моё тело привыкло к нему. Он не двигался, и я медленно подняла на него глаза.
На мгновение мы просто пристально смотрели друг на друга, застывшие во времени, его глаза и мои глаза, это было гораздо мощнее, чем соединение между нашими ногами.
— Двигайся, — сказал он, его голос был грубым.
Я стала двигаться, приподнимаясь на коленях, ненамного, а затем опустилась снова на него, чувствуя, как он заполняет меня. Буквально через несколько минут я поймала ритм, и закрыла глаза, запрокинув голову, паря вверх-вниз, опустошённая — наполненная. Это было ни на что не похоже, подобно езде на драконе по небу, освещённому яркой луной. Я опустила руки на его плечи, стиснув их в поисках равновесия. Он был скользкий от пота, его руки лежали на моих бёдрах, не принуждая, просто касаясь меня, и я могла бы продолжать это вечно, плывя по течению кристально-яркого удовольствия, когда выплеснулось нечто тёмное, нечто шквальное и пугающее. Я чувствовала, как моё тело ускользало от меня, и это до ужаса напугало меня. Я замерла, издав сдавленный крик.
И тогда-то он стиснул руками мои бёдра, управляя мной, двигая и продолжая ритм, который я потеряла, как и потеряла себя. И он входил в меня, жёстко, снова и снова. Я впилась пальцами в его плечи, желая вырваться, но он не отпускал меня.
— Не борись, — прошептал он. — Прими это.
Он скользнул рукой вниз по моему животу, коснувшись меня там, где мы соединялись, и вспышка отклика захлестнула меня.
Я услышала свой сдавленный крик, и он снова нарастил свой темп, и снова, и он опять коснулся меня, на этот раз жёстко, и его голос стал рычанием.
— Кончи, — произнёс он.
И я кончила.
Я разлетелась на тысячи осколков, разрывая мрак вокруг себя, когда ощутила, как он кончает внутри меня. Я пропала, во мне ничего не осталось, когда я окунулась в тёмное место, упиваясь им, моё тело замерло. А потом я рухнула на него, желая разрыдаться, и он обнял меня с душераздирающей нежностью, держа меня, пока я медленно возвращалась в своё тело, в кровать, к мужчине, на котором сидела.
Я хотела пробыть в таком состоянии вечность. Я хотела, чтобы он поцеловал меня, сказал, что любит меня. Я хотела всего, что так умело люди вплели в сказки. Но вместо этого его руки скользнули ниже, поймав моё тело и сняв меня, опустив меня на кровать рядом с ним.
Я отвернулась от него, свернувшись в тугой комок, обнимая себя. Я не хотела видеть его лишённое эмоций лицо, его ледяные голубые глаза. Я медленно возвращалась — если я спокойно посмотрю на обстоятельства, я смогу признать, что он был ласков. Он держал меня, ласкал меня, направлял меня, когда я потерялась.