В эту игру нужно было играть очень осторожно. Если он проявит нежелание, Белох с радостью за это ухватится, а Азазель ещё не придумал альтернативы её неизбежному уничтожению.
— Как пожелаешь, — спокойно ответил он. Белох отодвинулся влево, чтобы лучше разглядеть спящую Рейчел, но Азазель снова закрыл её собой. — Если ты считаешь, что это была хорошая проверка, то я, конечно же, соглашусь. Я рад, что ты не попросил меня о большем. Я заверил тебя, что неуязвим для её соблазнов, и то, что я переспал с ней, ничего не меняет. Я рад, что смог тебя в этом так быстро убедить.
Белох молча наблюдал за ним.
— Я не могу решить, делаешь ли ты очень неразумную попытку манипулировать мной или ты действительно непроницаем для неё. И хотя кажется, что у неё мало чего осталось от Лилит, она всё ещё должна была сохранить свою эротическую силу. Ты настаиваешь, что ничего не чувствуешь? Что её сила не меняет тебя?
— Я кончил в неё. Этого ответа достаточно?
— Да, ты так и сделал, — пробормотал Белох. — Изображение было очень чётким.
Азазель замер. Он не потрудился обыскать комнату, зная, что Белох может просто переместиться, если захочет посмотреть. Он должен был понять, что Белоху прекрасно известно, что он будет сопротивляться.
— Ты подсматривал.
— Я наблюдал, — пробормотал Белох. — Чего я никак не могу понять, так это зачем тебе понадобилось делать всю эту тяжёлую работу. Я думал, она просто уложит тебя и заберётся на тебя сверху. В конце концов, это её способ.
Азазелю удалось сдержать свой гнев.
— Ты её недооцениваешь. Она знает, что мне это не понравится, что я сочту застенчивость и неуверенность соблазнительнее.
— И ты счёл? Ты считаешь её привлекательной, так?
Она проснулась. Он почувствовал внезапное напряжение в её теле, и ему стало интересно, как долго она уже слушала их. Он был слишком зол на Белоха, чтобы заметить это.
Он ничего не мог с этим поделать.
— Она красивая женщина, — сказал он натянутым голосом. — И я слишком долго соблюдал целибат. Конечно же, моё тело откликнулось. Это ничего не значит.
— Прошло семь лет с тех пор, как умерла твоя любимая Сара, не так ли? — в голосе Белоха послышалась лёгкая насмешка, и Азазелю захотелось запихнуть эти слова ему в глотку за то, что он осмелился произнести имя Сары. — И теперь ты обречён следовать за величайшей женщиной-демоном, которую когда-либо знал мир. Наверное, это очень уязвляет. Уверен, ты будешь счастлив, если я заберу её до того, как ты к ней привяжешься.
Он должен был действовать осторожно, проглотить свой гнев.
— Я был бы тебе очень признателен, — сказал он и затаил дыхание.
Белох усмехнулся.
— Мне очень жаль, но я должен согласиться с твоей первоначальной оценкой. Это было несерьёзное испытание. Если ты хочешь доказать, что ты не восприимчив, тебе придётся вытерпеть нечто большее, чем быстрый перепих в лунном свете.
Азазель не показал своего облегчения. Он даже не был уверен, почему испытал облегчение. Чем скорее она будет уничтожена, тем скорее перестанет представлять угрозу его будущему.
— Как пожелаешь, — сказал он. — Но ты выключишь камеры.
— Нет. Мне очень нравится наблюдать за вами. Вы довольно красивые животные, и наблюдать, как вы совокупляетесь, очень интересно. У вас были бы прекрасные дети.
— Поскольку Падшие не могут размножаться, а Лилит душит новорождённых, полагаю, что это спорный вопрос.
Белох взглянул на неподвижную фигуру Рейчел, но Азазель передвинулся, снова закрывая ему обзор.
— Тогда я оставлю вас двоих трахаться, как кролики, — сказал он, противно скривив рот. — Изматывайте друг друга, если хотите. И если ты всё ещё сможешь передать её мне, тогда я буду удовлетворён, и ты освободишься от пророчества. Все будут счастливы. Кроме Лилит, конечно. Но к тому времени она уже ничего не почувствует.
Он исчез. Азазель не двинулся с места, как и Рейчел. У неё не было такого как у него восприятия, она не поймёт, что Белох покинул их. Оставил их с камерами в качестве молчаливых наблюдателей.
Если бы он мог выйти сухим из воды, он бы опустился рядом с ней, обхватил её своим телом и овладел бы в этой позе. Несмотря на вторжение Белоха, он всё ещё был возбуждён, естественная реакция после стольких лет целибата. Пробуждение рядом с тёплым женским телом гарантировало возбуждение, независимо от того, кем или чем была эта женщина.
Но он знал, что не посмеет прикоснуться к ней. Он понятия не имел, что именно она услышала, но этого было достаточно.
— Он ушёл, — произнёс он низким, равнодушным голосом, которым разговаривал с ней, скрывая за ним волнительные эмоции.