Может, причиной тому была моя привязанность к Полу (я ведь по-прежнему была привязана к нему, верно?), может, легкий оттенок презрения в слове «смертный», неприятно резанувший мне ухо, а может, игривый тон, которым он намекал на то, что мне действительно нужно… не знаю, но я вдруг почувствовала, как наваждение развеялось.
— Плохо ты разбираешься в современных женщинах, дружок. Тебе еще многому следует научиться. Для нас любовь — это не только постель, — сжав кулаки, отрезала я. — Так что твои взгляды слегка устарели, знаешь ли. Небось забыл уже, каково это — быть человеком?
Вскинув руки, я быстрым движением стащила его с себя, не дав ему опомниться, чтобы он не стал нашептывать свои сладкие обещания. Я рвала его в клочья, как обычную тряпку… а потом затолкала то, что от него осталось, в сахарницу и поспешно пробормотала строчки, которые отыскала в книге Ангуса Фрейзера.
— Изыди, инкуб!
Изгоняю тебя, демон!
Исчезни во мраке, Ганконер!
Я была уверена, что он попытается сопротивляться, но в комнате повисла странная тишина… Оцепенев, я смотрела, как обрывки тумана, судорожно дергаясь и извиваясь, пытаются вновь соединиться в лицо. Ветер за окном внезапно стих — казалось, он ожидает приказаний хозяина. Теперь я знала, что мне делать. Что я должна сделать. Этого не было в книге Фрейзера, зато это здорово сработало в том баре в Боуэри, когда я отшила прицепившегося ко мне как клещ, на редкость назойливого парня. Ухватив обеими руками сахарницу, я подняла ее над головой, дождалась момента, когда передо мной вновь появилось его лицо, и плеснула в него кипятком.
Сильным порывом сквозняка обрывки тумана словно сдуло в открытое окно. Не удержавшись на ногах, я опрокинулась на спину. Рукой я нечаянно сшибла одну из горевших свечей и зашипела, когда оплывающий воск обжег мне костяшки пальцев. Кое-как встав на колени, я переступила через двойной круг из соли и капель еще горячего воска и доковыляла до окна. Я собиралась закрыть его, но то, что увидела, когда ухватилась за подоконник, заставило меня оцепенеть.
Деревья, которые еще совсем недавно дрожали, склоняясь в унизительных поклонах, раболепно пригибавшиеся к земле, теперь неподвижно застыли… Только стояли они не прямо, как обычно, а словно повинуясь какому-то невидимому приказу, клонились к востоку… Каждая веточка, каждый листик, напряженно вытянувшись, будто стрелка компаса, указывали в одну сторону. Можно было подумать, какая-то сверхъестественная сила старается оторвать их от земли и унести подальше от дома. Вокруг стояла неестественная тишина, нарушаемая только шорохом лап. Я опустила глаза вниз: во дворе мелькали какие-то тени… опоссумы, белки, а вслед за ними даже олень, — и все они, обезумев, мчались из леса, словно спасались от пожара. Я стояла не шевелясь, задержав в легких воздух и слушая собственный обезумевший пульс. Волосы на затылке встали дыбом, поднявшись в воздух, они вдруг вытянулись в том же самом направлении, что и деревья за окном. А вокруг по-прежнему стояла мертвая тишина. Казалось, весь мир вокруг затаил дыхание…
В голове у меня всколыхнулось смутное воспоминание… Точно, спохватилась я, припомнив прочитанный не так давно рассказ одного из тех, кому удалось пережить цунами, случившееся в Индонезии пару лет назад. По его словам, точно такая же мертвая тишина повисла в воздухе за мгновение до того, как огромная волна хлынула на берег, сметая все на своем пути.
Я тоже вначале услышала: звук, похожий на грохот приближающегося поезда, от которого задрожали стены, — а потом увидела это — исполинский вихрь поднялся над лесом и двинулся ко мне, на своем пути вырывая из земли вековые дубы точно зубочистки. Какая-то доля секунды, и он обрушился на дом. Оконное стекло словно взорвалось, дождь осколков окатил меня с головы до ног. Рухнув на пол, я закрыла голову руками. Что-то с размаху ударило меня по голове — судя по запаху горячего воска, одна из свечей. Почему-то это взбесило меня больше всего. Приподнявшись на локтях, я обернулась лицом к ветру.
— Если ты так реагируешь, стоит только девушке сказать тебе «нет», — рассвирепев, заорала я, стараясь перекричать его, — значит, я правильно сделала, послав тебя ко всем чертям! Катись ты со своей любовью знаешь куда?
Ураган свирепствовал над городом, словно намереваясь стереть его с лица земли. Ветер ревел и дергал окна, пытаясь распахнуть рамы, выломать их и унести прочь. Он гнул деревья будто луки. Луна словно провалилась куда-то, а по небу то и дело разбегались молнии, и казалось, что оно вот-вот не выдержит, сколется на кусочки и обвалится вниз.
Оглушительный раскат грома сотряс весь дом, за ним последовала еще одна вспышка молнии, на мгновение точно заревом осветившая всю комнату. Мне вдруг пришло в голову, что было бы неплохо на всякий случай отойти подальше от окна, а еще лучше вообще убраться из комнаты. Я осторожно поднялась на ноги (это было непросто, учитывая кучу осколков на полу) и двинулась к дверям. Битое стекло и соль противно скрипели под ногами — слава Богу, у меня хватило ума остаться в туфлях. Сказать по правде, я боялась, что мне не удастся открыть дверь, но едва коснулась дверной ручки, как она распахнулась. «Да благословит тебя Бог, Брок», — беззвучно выдохнула я, с облегчением вывалившись в коридор. Стоило мне переступить порог, как дверь, словно только и дожидаясь этого, с грохотом хлопнулась у меня за спиной. Вслед за этим послышался еще кой-то грохот — мне показалось, что звук донесся снизу. Проклятие, промелькнуло у меня в голове… со всеми этими событиями я напрочь забыла о Феникс!
Кубарем скатившись по лестнице на первый этаж, я обнаружила ее сидящей на кушетке — в вытаращенных глазах застыл ужас, вставшие дыбом волосы заставили бы позеленеть от зависти даже Энди Уорхола, но во всем остальном, насколько можно было судить, Феникс была в полном порядке. Все окна первого этажа были закрыты — и каким-то чудом остались целы. Я прислушалась. Кто-то оглушительно колотил в парадную дверь.
— Наверное, нужно открыть? — дрожащим голосом спросила Феникс.
Интересно, способно ли бестелесное существо стучать в дверь? Вряд ли, подумав немного, решила я. Что-то мне не верилось, что мой инкуб настолько хорошо воспитан.
Проклиная себя за лень — я ведь так и не удосужилась поставить «глазок», — я поплелась к двери. Конечно, можно было просить, кто там, но как-то сомнительно, что бушевавший снаружи ветер соблаговолит ответить, решила я. Так что я просто распахнула дверь.
Три фигуры, маячившие у меня на крыльце, были так закутаны, что я даже не сразу сообразила, кто это. Сказать по правде, больше всего они смахивали на трех ведьм из «Макбета». Только когда одна из них, слегка опустив закрывавший почти все лицо меховой воротник, заговорила, я с удивлением сообразила, что передо мной Элизабет Бук.
— Привет, дорогая Каллех. Может, пригласите нас войти?
Ничего не ответив, я повернулась к Диане Харт. В ее широко открытых глазах мелькнуло какое-то странное выражение. Рядом, зябко кутаясь в теплое шерстяное пальто, молча стояла Суэла Лилли.
— Для праздничного обеда в честь Дня благодарения немного рано… — пробормотала я.
— Мы пришли не ради Дня благодарения, — со вздохом ответила декан Бук. — Просто мы решили, что настало время вмешаться.
— Это из-за Феникс? — шепотом спросила я. — Она действительно стала много пить.
— Нет, дорогая, — Декан Бук снова вздохнула. — Из-за вас. Вы не возражаете, если мы войдем? Довольно сильно похолодало…
— А под утро станет еще холоднее. — Стряхнув капли дождя со своего красного пальто, Диана Харт решительно протиснулась мимо меня в прихожую. — Хоть бы только не ударил мороз! В прошлом году во время ледяного дождя погибло столько деревьев!
Оттеснив меня в сторону, все трое вошли в дом. Стряхнув с себя оцепенение, я кинулась закрывать за ними дверь. Это оказалось непросто.
— Как вы узнали?
— Я заметила, как вы стащили у меня книгу по демонологии, — будничным тоном объяснила Суэла, сунув мне в руки мокрое пальто. — Я как раз была у Лиз — пришла рассказать ей об этом, — когда вдруг налетел ветер.