Я расхохоталась. Старая как мир песня: «Мы с вами раньше, случайно, не встречались?»
Но, даже смеясь, я вдруг поймала себя на том, что перед глазами у меня стоит все та же картина — колышущийся под ногами вереск, бесконечная цепочка фигур, их силуэты, постепенно тающие в тумане у меня на глазах, мой страх, что мы не успеем добраться до прохода… потому что первыми должны пройти всадники… и один из них, решивший вернуться. За мной. Он вернулся за мной! Я протягиваю к нему руки. Я вижу, как они проходят сквозь его тело. Это было последнее, что я успела увидеть во сне… но не наяву. Может, все дело было в круге — или в том, что теперь он был так близко (теплый ветерок щекотал мне щеку, украдкой забирался под воротник). Я вдруг почувствовала, как наши руки соединились, ощутила его плоть. Не отрывая от меня глаз, он рывком дернул меня к себе… и тут вдруг его руки как будто заледенели.
Темные глаза расширились, превратившись в бездонные колодцы. Кто-то окликнул его.
— Нет! — пронзительно закричала я — и во сне и наяву. — Нет! Не оставляй меня!
Но он уже отвернулся… он смотрел на нее. На ту женщину в зеленом… Сидя верхом на вороном коне, она манила его к себе… и он обязан был повиноваться ей.
Я вдруг резко открыла глаза.
«Ты бросил меня ради нее!»
«Я не мог иначе, Калли!»
Струйка теплого воздуха словно стекла с моей шеи, забралась под рубашку и погладила меня по груди. Медленно, словно сомнамбула, я высвободила правую руку из ладони Дианы и оттолкнула ее.
— Убирайся! — прошипела я. — Не хочу тебя больше видеть!
В мгновение ока теплая струя воздуха превратилась в руку и сжала мою ладонь, но я заставила себя выпустить ее — как он когда-то давным-давно выпустил мою, — а в следующий миг она, точно превратившись в ледяной кулак, со злостью ударилась в окно, выбив то немногое, что еще оставалось от оконного стекла. Я услышала, как с оглушительном треском ломаются деревья, а потом где-то совсем рядом вдруг как будто что-то взорвалось.
Опустив глаза, я увидела, что одна из железных мышек разлетелась на куски. Оставшиеся четыре фигурки багровели прямо у меня на глазах. Следом за первой взорвалась еще одна — ее осколки просвистели в воздухе будто шрапнель. Один из осколков чиркнул Феникс по лицу, едва не выбив ей левый глаз.
— Ложись! — завопила я. — Все на пол!
Суэла резким толчком опрокинула Диану, навалившись на нее сверху. Я почувствовала на спине руку Элизабет. Она толканула меня — и в этот момент взорвалась еще одна фигурка; обжигающе горячие осколки железа брызнули в стороны точно град. Я услышала, как Диана вскрикнула от боли, — вероятно, один из осколков обжег ее. Рухнув на пол, я успела заметить, как бесхвостый мышонок зашатался на маленьких лапках. Даже не успев ни о чем подумать, я схватила его — раскаленное железо обожгло мне пальцы — и резким движением вышвырнула из круга. Я могла бы поклясться, что услышала удаляющийся топот крохотных лапок по полу… откуда-то из лесу донесся прощальный стон. А потом наступила тишина.
Пока мы с Элизабет суетились вокруг Дианы, Суэла отвела Феникс вниз. Перемазанная кровью Феникс истерически рыдала, но я, если честно, гораздо сильнее беспокоилась за Диану. Она была почти без сознания. Мы с Элизабет с трудом дотащили ее до гостиной и осторожно уложили на диван.
— Напрасно я позволила ей сидеть так близко от всех этих железяк, — сокрушалась Элизабет.
Нагнувшись к подруге, она убрала прядь, прилипшую к мокрому от пота лбу Дианы. Она была такой бледной, что россыпь веснушек у нее на лице казалась брызгами крови.
— Может, дать ей что-нибудь… какое-нибудь противоядие? — беспомощно спросила я.
— У вас на кухне, случайно, не найдется веточки розмарина?
— Наверняка у Феникс где-нибудь есть — она просто, без ума от специй.
— Тогда вскипятите воды, положите туда розмарин, щепотку заварки и несколько листиков мяты и принесите сюда. Ах, да, и прихватите полотенце. Сделаем ей компрессы, а потом, когда она сможет пить, напоим ее горячим чаем.
На кухне Суэла промывала ранку Феникс, изливая на нее потоки сочувствия.
— Все в порядке, дорогая, — ворковала она. — Тебе больше нечего бояться. Нет-нет, уверяю тебя, ты не сошла с ума.
— Ты тоже все это видела, Калли? — закричала Феникс, едва увидев меня на пороге. Глаза у нее были круглые. — Ты слышала, как выл ветер, видела, как вдруг разом потухли свечи и как потом вдруг одна за другой стали взрываться мыши? Все так и было, да?
— Да, — ответила я, поставив чайник на плиту. — Теперь все позади… ведь так?
Обернувшись, я заискивающе глянула на Суэлу. М-да, похоже, Феникс не единственная, кого требовалось успокоить.
— Да, все уже закончилось, — пробормотала Суэла, продолжая бинтовать Феникс голову.
Она была так поглощена этим делом, что даже не обернулась. Во всяком случае, мне хотелось думать, что это была единственная причина, по которой она избегала смотреть мне в глаза.
Дождавшись, когда вода вскипит, я заварила чай с мятой и розмарином, поставила чайник на поднос, прихватила небольшую миску и чистое полотенце и отнесла все это в гостиную. Диана по-прежнему была без сознания. Стараясь не мешать, я забилась в уголок дивана, пока Элизабет, намочив в заварке полотенце, обтирала лоб Дианы, при этом бормоча какие-то ласковые слова. Мне на мгновение стало неловко… вдруг возникло такое ощущение, словно я подглядываю в замочную скважину. Но я не могла заставить себя уйти, не убедившись, что с Дианой все в порядке. В конце концов, это я виновата в том, что случилось, с раскаянием думала я. Будь я с инкубом построже, возможно, он предпочел бы поскорее унести ноги. Или если бы я сразу попросила о помощи… Я сидела, терзаясь угрызениями совести, но мягкий голос Элизабет и ароматы розмарина и мяты, в конце концов, сделали свое дело. Я даже сама не заметила, как задремала.
Должно быть, я проспала несколько часов — потому что когда открыла глаза, первые утренние лучи, пробравшиеся в комнату сквозь заледеневшие окна, уже вовсю шарили по полу. Возле меня стояла Элизабет Бук. Ее всегда безупречная прическа смахивала на воронье гнездо, а лицо в безжалостном ярком ревете казалось серым и постаревшим. В руке у нее был телефон.
— Это ваш приятель, — прошептала она, протянув мне трубку.
Прикрыв трубку ладонью, я шепотом спросила, как там Диана.
— Думаю, самое страшное позади.
Элизабет покосилась на диван, где, укрытая ее тяжелым меховым пальто, лежала Диана. Издалека казалось, что рядом с ней мирно похрапывает средних размеров медведь. Тут я заметила, что кто-то заботливо укрыл меня пледом. Наверное, Элизабет.
— Однако остались еще кое-какие проблемы. Когда вы поговорите, мы их обсудим.
— Пол, все в порядке? — прижав к уху телефон, крикнула я. — Ты где?
— В Буффало! — завопил он. — Представляешь, мой самолет едва не рухнул! Жуткий ураган налетел… и откуда он только взялся, черт его знает! Нашему пилоту пришлось срочно сажать самолет, так что мы приземлились на кукурузное поле. Просто чудо, что мы вообще остались живы!
— Прости… Жуткий шторм?! Господи, неужели?
— Да не переживай ты так! — Пол вдруг заговорил, торопясь и глотая слова. — Это самое потрясающее приключение в моей жизни, ей-богу! Жаль, что ты не видела эти молнии! Говорят, порывы ветра достигали 150 миль в час, представляешь? Я уж совсем было приготовился умирать, а вот поди ж ты, остался в живых. Знаешь, когда такое происходит, на многое начинаешь смотреть по-другому…
— Ух, ты! — присвистнула я, невольно спросив себя, на что именно он теперь стал смотреть по-другому. — Это здорово. Не могу дождаться, когда ты приедешь и все расскажешь. А из Буффало самолеты сюда летают? Или, может, лучше возьмешь машину? Думаю, до меня тебе не больше пяти часов езды…