Заглянув в стенной шкаф, я никак не могла решить, что надеть (просто бриджи со свитером или бархатную мини-юбку с атласным топиком).
В конце концов, я остановила выбор на бархатной мини-юбке и травянисто-зеленом пуловере, выгодно оттенявшем цвет моих глаз, тем более что на его фоне мои волосы казались медными. Едва я спустилась, как в дверь постучал Фрэнк Дельмарко. Втащив в прихожую целую упаковку пива, он первым делом осведомился у Брока и Айка, есть ли в доме телевизор, — как выяснилось, вскоре начинался какой-то матч. Я отправила Фрэнка с братом в библиотеку, а сама пошла открывать: интересно, кто пришел на сей раз? Появления на моем пороге еще одного сказочного существа я просто не вынесу…
Как же, держи карман шире!
Сейчас, когда клонившееся к закату солнце окружало фигуру моей гостьи сверкающим ореолом (я нисколько не сомневалась, что она специально дожидалась этого момента, дабы её появление произвело надлежащий эффект), она стала той, кем, несомненно, и была на самом деле.
— Добрый вечер, профессор Элдрич, — пробормотала я. — Или мне следует обращаться к вам «ваше величество королева фей»?
— Ну, мы покончили со всеми этими церемониями после того, как покинули волшебную страну, — бросила она, с откровенной неприязнью покосившись на мой зеленый топик.
Сама она куталась в зеленый плащ. Может, есть какой-то закон, запрещающий всем, кроме фей, одеваться в зеленое, недоумевала я. Вот так незадача! А мне так чертовски идет зеленое!
— Надеюсь, вы не против, что я напросилась в гости? Я слышала о том, что произошло здесь минувшей ночью, и решила, что мне нужно поговорить с вами. Это насчет моего инкуба, — небрежно бросила она.
— Вашего инкуба?! Вы хотите сказать… — Черт возьми, где были мои глаза, чертыхнулась я про себя. Она ведь вылитая королева фей с триптиха — та самая, что ехала рядом с Ганконером, сидя верхом на белом коне. — Так это правда? Вы похитили его, а потом превратили… в демона?!
Она рассмеялась — до того пронзительно, что висевшие над крыльцом сосульки срезало будто ножом.
— Похитила?! Помилуйте, что за чушь! Во-первых, он не ребенок! Во-вторых, он и сам нисколько не возражал. Что же до того, кем он впоследствии стал… ну, такое частенько случается даже с людьми, когда они слишком долго общаются с феями. К несчастью, нам свойственно пробуждать в спутниках жизни как лучшие, так и худшие свойства человеческой натуры. Подумайте на досуге об этом, если рассчитываете тут задержаться. Общение с нами — особенно с такими, как мой Ганконер, — никогда не проходит даром. Об этом я и хотела вас предупредить.
По губам ее скользнула усмешка, и я опять услышала перезвон колокольчиков. Все мое раздражение вдруг разом исчезло — я забыла обо всем… забыла даже, кто я. Мне хотелось только одного — смотреть на нее, любоваться тем, как лучи заходящего солнца мерцают в бледном золоте ее волос, погрузиться в эти загадочные зеленые глаза, похожие на кусочки льда на дне ледниковой трещины, куда так хочется упасть, и блаженно закрыть глаза, и уснуть навечно…
— Калли, ты простудишься на сквозняке!
Голос Феникс вернул меня к действительности. Отодвинув меня в сторону, она выглянула, чтобы посмотреть, кто пришел.
— О, профессор Элдрич! А я уж боялась, что вы заблудились! Входите же! Позвольте, я возьму ваш плащ. О, да вы и шампанское принесли! Вот здорово!
Молча посторонившись, я безропотно позволила Феникс проводить Фиону Элдрич в гостиную, словно это был ее дом и ее гостиная. Голова у меня еще слабо кружилась, а перед глазами стояла улыбка Фионы. Ощущение было такое, словно я попробовала какой-то сильный наркотик… и при случае не прочь повторить этот опыт. Господи, если я, пробыв наедине с ней каких-то пару минут, до сих пор не могу прийти в себя, то что же будет через год, ужаснулась я. Какие лучшие (или худшие) стороны моей натуры пробудит во мне дружба с феями, в компании которых я оказалась?
Впрочем, вскоре я успокоилась, убедившись, что приход Фионы оказал самое благоприятное влияние на собравшуюся в моей гостиной разношерстную компанию — как людей, так и не людей. Судя по всему, она чувствовала себя как рыба в воде — польстила Джен Дэвис, сказав, что читала в «Вог» ее статьи, похвалила надетые Феникс сережки, после чего попросила Каспера исчерпывающе, как может только он один, объяснить, что такое «лондоновские дисперсионные силы», а под конец принялась расхваливать празднично украшенные витрины в антикварном магазине, который принадлежал Олричу. Даже нахохлившийся Фрэнк Дельмарко расплылся в улыбке, когда она протянула ему бутылку шампанского, чтобы он ее открыл, а потом, когда все принялись рассаживаться, они с Бродом и Айком едва не опрокинули стол — так спешили сесть рядом с ней.
Словом, профессор Элдрич почти сразу же стала душой компании — было бы только логично, если бы во главе стола уселась она. Однако она великодушно запротестовала — и настояла-таки на том, что это почетное место принадлежит хозяйке дома. Убедившись, что изящные хрустальные бокалы наполнены шампанским, Фиона поднялась и повернулась ко мне. За столом воцарилось молчание.
— За нашу гостеприимную хозяйку Каллех Макфэй! — начала она. — Фейрвик издавна служил убежищем для всех слабых и преследуемых…
Взгляд изумрудно-зеленых глаз обежал стол, поочередно останавливаясь на лицах сидевших за столом. И всякий раз, когда это случалось, глаза того, кому выпала эта честь, радостно вспыхивали: ощущение было такое, словно с этим взглядом она по капле выливает искрящееся шампанское прямо им в душу. Я вдруг услышала слабое жужжание — тот же самый звук, что тогда, в библиотеке, когда стояла возле окна с изображением процессий фей, — казалось, сотни крошечных ног ступают по усыпанному ракушками берегу… или чьи-то крылья хлопают в воздухе… или сухие кости трещат под копытами скачущих коней.
— Открыв для нас двери своего дома, Каллех Макфэй доказала, что достойна жить среди нас, достойна жить в Фейрвике. Пусть он станет ей родным домом.
Поднявшийся за столом одобрительный шепот на миг заглушил жужжание у меня в ушах… глаза у меня внезапно наполнились слезами. Испугавшись, что не выдержу и расплачусь, я опустила голову. Когда я в последний раз чувствовала, что я дома? Квартиру, где мы жили с родителями, пока они не погибли, я почти не помнила. Археологи, они постоянно переезжали с места на место: из колледжа в колледж, с одних раскопок на другие. Мне повезло — после гибели родителей меня забрала к себе тетушка Аделаида. Для нее, немолодой работающей женщины, семилетняя девочка наверняка стала нелегкой обузой. Она заботилась обо мне как могла, но ее дом так и не стал для меня родным. Учась в школе, я постепенно свыклась с общежитиями… а «дом», в котором мы рассчитывали поселиться с Полом, по-прежнему оставался зыбкой мечтой.
Да и при чем тут Пол? В конце концов, дом строится не только из кирпича — я знала семьи, в которых каждый стал для другого «домом». Мои родители, например. Познакомившись с Полом и выяснив, что мы оба мечтаем об академической карьере, я надеялась, что так же будет и с нами, однако моим родителям как-то удавалось всегда быть вместе, а мы с Полом даже на День благодарения оказались вдали друг от друга.
Проглотив подступившие к глазам слезы, я подняла голову — и встретилась глазами с Лиз Бук… вспомнила, как они с Суэлой и Дианой поставили на карту собственную безопасность, чтобы защитить меня от инкуба. А Диана… она-то уж точно рисковала жизнью. А Брок, который все эти месяцы старался защитить меня, расставляя по дому железные фигурки мышат и ставя на окна железные запоры, спохватилась я. Я невольно покосилась на Ники Баллард, державшую в руках бокал с клюквенным соком, куда с общего согласия добавили капельку шампанского… интересно, что подумала она, услышав слово «дом»? Я поклялась ее бабушке, что позабочусь о ней, и пообещала себе, что избавлю девушку от висевшего над ее головой проклятия. Что может связывать людей крепче, чем подобные клятвы? Господи, я прожила в Фейрвике всего-то пару месяцев — и чувствую себя так, словно наконец обрела дом.