- Однажды он тоже станет королем, знаешь… зеркало у тебя… Король демонов… если он будет достаточно сильным, чтобы вырвать власть из рук воюющих группировок, которые живут там.
Да, он был уверен, что правильно вспомнил эти слова. А потом… не настаивал ли старый король, что однажды Мидасу может понадобиться помощь этого короля демонов? Кажется, в ответ он тогда громко рассмеялся и попытался вырваться. От скуки он даже притворился, что слушает. Однако слова старого дурака прервали мечты Мидаса о том, что он будет могущественнее и богаче любого монарха в истории.
Но у него существовала причина чувствовать благодарность за проникновенный характер этих слов: Мидас был уверен, что сейчас именно они необходимы ему. Он нуждался в помощи этого демона-брата, если тот действительно существовал. Только как найти его в аду?
- Просто произнеси его имя, - прошептал старый король, а затем вцепился в Мидаса подобно личу и притянул к своим побелевшим, уже отмеченным смертью, губам. – Произнеси его имя, и он придет, его имя…
Что же за имя прошептал ему на ухо старик?
Проклятье, он не мог вспомнить. Даже записки не осталось. Мидас сомневался, что раньше слышал его. Он был слишком занят, желая, чтобы старый чудак поскорее умер. Откуда ему было знать, что это не бред, а правда, что под землей действительно находилось волшебное королевство, или что однажды ему понадобиться призвать брата-демона, чтобы получить от него помощь?
Мидас выругался. Если бы он тогда обратил внимание на имя.
Если бы его тупая корова-жена не отказалась от собственного ребенка. Проклятье, если бы она не была настолько глупа, чтобы заключать сделку с демонами, если он правильно понял их разговор. Если бы она не была так испугана или замкнута или что-то еще. Если бы не скрывала сведения и не выдумывала настоящее имя.
Какое же имя назвал его отец?
Одно точно: не Румпел-чертов-штильцхен.
Глава 10
- Ты любишь своего мужа? – спросил Рагнорак. Он не хотел задавать этот вопрос, по крайней мере, не в лоб, но тот сам сорвался с языка, когда мужчина закрыл дверь в спальню и понял, что девушка дрожит. Она была не настолько сильной, как казалось, и все же он надеялся, что та не предана королю. Что заставило его прийти к такому мнению?
Она покачала головой, отходя от Демона.
– Нет. Как и он меня.
- И все же ты безрассудно возвращаешься к нему.
Женщина искривила губы в улыбке, но, по крайней мере, искренней.
– Нет, не к нему. К свежему воздуху и солнечному свету. И к свободе. Я не хочу возвращаться к королю.
Такой ответ удивил его.
– Он - твой муж. – Неужели Рагнорак действительно сказал это? Сейчас он походил на ханжу, что было смешно после сделки, которую с ней заключил.
- Ненадолго. Я разведусь с ним.
Демон прищурился.
– А он позволит?
- Позволит, если я скажу, что золото было обманом. Он тебя видел. Он поверит мне. Король обязан был уже давно понять, что я не пряду.
- Что же ты станешь делать? – спросил Рагнорак с несвойственным ему интересом.
- Я заберу Бри – ты, должно быть, заметил, что он не похож на любящего отца – мы будем жить в домике, где на крыше гнездо крапивника и помет на крыльце. И в этот раз мне нравится такая судьба, потому что у меня есть Бри и я знаю альтернативу этому.
- Ты уже обо все подумала. А следующее, что ты поймешь - я оказал тебе услугу.
Она посмотрела на него удивленно и испуганно, и в ее голосе прозвучало что-то, похожее на иронию:
- Это не так!
Гвинет сразу отвела взгляд, но Рагнорак сократил расстояние между ними и протянул руку. Хотя она вздрогнула, он не отступил, просто взял за подбородок и повернул ее лицо к себе. Демон прочитал отчаянную храбрость в глазах женщины, решительность слабо пробивалась сквозь страх.
Так не должно быть…
Ему понравилось вести с ней переговоры. Наблюдать, как краски сходят и вновь появляются на ее красивом загорелом лице, когда она приняла эту оскорбительную сделку, было соблазнительным. Внушение некоего страха казалось малой ценой, если вернуться к месяцам его душевных страданий. И все же теперь, когда она стояла перед ним, делая все возможное, чтобы скрыть страх, он ему не нравился. Рагнорак хотел властвовать над ней. Но, несмотря на его планы и все сделанное, его не волновало, кто окажется победителем в этом нелепом соревновании, пока у него есть время дотянуться до ее сердца первым.
Не отводя взгляда, Гвинет закусила губу, словно пыталась скрыть дрожь.
Тот первый поцелуй в подземелье Мидаса был настоящим. Если жадность оказала на нее пагубное влияние – в чем он сейчас сомневался – то вред оказался поверхностным. В любом случае ему было все равно. Боль возникла вновь, в тот самый момент, когда Демон увидел ее в тронном зале Мидаса. И он был вынужден признаться в этом самому себе. Хотя сексуальное напряжение оставалось велико, но существовало что-то более глубокое, притягивающее к ней.
Рагнорак не хотел, чтобы Гвинет чувствовала себя неверной женой, соблазняя его. Он не хотел, чтобы она боялась его. Это заставляло чувствовать себя насильником, кем он и являлся в те ночи.
- Мы скрепим нашу сделку поцелуем, - сказал он мягко, и сделал это прежде, чем она успела возразить. Но мужчина целовал нежно, ласково, поглаживая ее взволнованный рот и не слишком глубоко вторгаясь в него. Ее губы были нектаром, сладкие и мягкие, такими, какими он помнил их. Демон почувствовал ее удивление и отстранился прежде, чем соблазн углубить поцелуй не накрыл его с головой.
- А сейчас наши два часа пошли.
Рагнорак небрежно отодвинулся от нее, заметив, как она моргнула, и начал рассматривать свою комнату – стол, за которым он обычно работал всю ночь или в предрассветный час, был завален высокими и аккуратными кипами бумаг, мягкий ковер под ногами, прекрасные картины с пейзажами Элохима на стенах – Пурпурные Пещеры, Луч Света, Огненный Бассейн.
Демон опустился на свою огромную кровать, застеленную чистыми белыми шелковыми простынями, и развалился на ней, наблюдая за Гвинет. Он опустил голову на руку, ожидая, когда женщина приблизится к нему.
Она так и сделала, медленно. Жилка пульсировала на ее горле. Неуверенность, даже страх, остались, но Рагнорак надеялся, что в этом присутствовало и немного возбуждения. Аккуратно проникающий свет, лившийся с другой стороны комнаты, играл с золотом на ее платье, ошеломляя его великолепием тонких нитей и мягкостью; податливое тело подрагивало от страсти в его объятиях.
Но ей будет сложно сопротивляться, если он позволит своим воспоминаниям вырваться на свободу. Выкинув их из головы, Рагнорак наблюдал, как Гвинет забирается на кровать, и долгое время смотрит на его пах.
Отчасти, начинать было страшно. Отчасти, он подозревал, что она могла сразу заметить, что с ним творил ее взгляд. От такой близости, член Разнорака стал расти и твердеть. Ладно, все нормально. Никто бы не сказал, что он не мог возбудиться. Кажется, впереди ждали два часа сладкой пытки.
Не одарив таким же долгим взглядом его лицо, Гвинет потянулась к пуговицам рубашки и начала расстегивать их, одну за другой.
Он произнес:
- По законам Элохима, если муж или жена объявляет о разводе три раза перед свидетелем, то их брак расторгается.
Остановившись на последней пуговице, женщина задержалась на мгновение перед тем, как взглянуть на Рагнорака.
- Тогда я развожусь с Мидасом.
Она скользнула рукой в его брюки, коснувшись пальцами еще скрытого, но очень чувствительного члена.
- Я развожусь с Мидасом.
Ловко ее пальцы отодвинули нижнее белье, и Рагнорак понял, что затаил дыхание.
- Я развожусь с Мидасом.
Ладонь обхватила его член, и Демон едва не застонал от болезненного удовольствия. Мужчина так долго жаждал ее прикосновения, и теперь боялся, что проиграл пари. Гвинет слегка наклонилась вперед, позволяя ему увидеть свои красивые тяжелые груди в золотом платье, и высвободила его член.