– Чем теперь занимаешься?
– Смотрю, как ты спишь.
– О нет. Ты серьезно? Я ворочаюсь? В последнее время мне снятся странные сны.
– Нет, просто лежишь. Спокойно и безмятежно.
– Необычно.
– Ты очень спокойна. И минуту назад набрала девятьсот сорок пять.
– Господи. Сколько?
– Девятьсот сорок пять.
– Погоди, я запишу. Девять, четыре, пять. И я ничего не делаю?
– Совсем. Абсолютно ничего. Ну, дышишь, конечно, а так – ничего.
Имоджен из телефона на мгновение замолчала.
– Забавно. Знаешь, я начинаю беспокоиться, только когда ты называешь мне цифры, а в остальное время кажется, что камера эта… В общем, не особо меня беспокоит, ну, ты понимаешь.
– Ага.
– Хотя нет, знаешь, все-таки беспокоит. Я помашу зрителям рукой.
– Правильно.
– Прямо сейчас машу.
Имоджен на экране крепко спала. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…
– Я помашу в ответ, когда увижу, – сказал я.
– Ты просто милашка.
– Спасибо.
– Я правда сильно по тебе скучаю.
– Я тоже. Как прогресс?
– Уф. Туго.
Уже полгода Имоджен находилась на другом конце света. Она работала в составе исследовательской группы, которая искала какое-то маленькое местечко на очень отдаленном острове, где, по их мнению, произошло, как она считала, самое важное событие за всю историю человечества. А поскольку на дворе стоял двадцать первый век, в исследовательском центре установили веб-камеры.
– Но с направлением хотя бы определились?
– Частично. Но они не по прямой шли, так что с траекторией все сложно.
– Ну, если бы было легко, то… Ой, погоди.
– Что?
Имоджен на экране завертела зеленой головой, как будто хотела что-то стряхнуть.
– Тебе что-то снится.
– Вот видишь, я же говорила. Очень странные сны.
– Думаю, ты через пару минут проснешься.
– Ага. Слушай, мне пора. Я постараюсь позвонить завтра, но, если не получится, тогда в среду утром.
– Ладно.
– По моему времени.
– Ладно. Попроси настроить видеозвонки.
– Хорошо. Но Джонни говорит, что мой ноутбук уже не спасти.
– Класс.
– Знаю. Хреново. Но мне правда…
– Я понял. Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. И не забудь погулять.
– Обязательно.
– Ну, ладно, пока.
– Пока.
– Пока-пока-пока…
Связь прервал ровный гудок.
Еще несколько секунд я держал трубку у уха, затем вернул ее обратно на базу.
Имоджен на экране нахмурилась и потянула одеяло. Счетчик просмотров неуклонно падал, но как только она начала ворочаться во сне, он стабилизировался. Теперь цифра снова поднялась до девяти сотен.
Я наблюдал, сложив руки на груди.
Имоджен резко проснулась, в панике оглядываясь по сторонам, пока не поняла, где находится. Расслабилась, пришла в себя, потерла лицо руками, приподнялась на локте и оглядела общежитие. Увидев, что никого нет, села на кровати и включила свет.
Зеленый свет мгновенно сменился белым, а потом общежитие заиграло красками. Восемь кроватей, шкафов, столов, ламп, беспорядков – куча признаков человеческого поселения, группы людей, делящих одно пространство.
Моя жена встала в пижаме с кровати и вышла из кадра.
Я ждал.
Почти четыре минуты спустя она вернулась со стаканом воды и громоздким телефоном, за которым тянулся длинный кабель. Она уселась на дальний край кровати, отвернувшись от камеры, набрала номер и приложила к уху трубку.
Я видел только заднюю часть шеи и линию подбородка Имоджен, но этого было достаточно, чтобы понять, что она с кем-то разговаривала: сначала говорила в телефон, а затем слушала.
Через какое-то время она обернулась, удивленно посмотрела прямо в камеру и беззвучно произнесла: «Господи. Сколько?»
Замолчала на мгновение. Затем ее губы зашевелились. «Вау. Погоди, я запишу». Прижимая трубку к шее, она потянулась и сделала пометку на листе. «Девять, четыре, пять», – произносили ее губы, затем она снова отвернулась от камеры, и я не видел, что она сказала дальше. Через секунду она повернулась, и я успел уловить «…все-таки беспокоит».
Я поднял ладонь.
Имоджен помахала в камеру. Ее губы сказали: «Я машу им всем рукой». Она услышала ответ, все еще махая рукой, и сказала: «Прямо сейчас машу».
Я помахал в ответ. Имоджен улыбнулась.
«Ты просто милашка», – артикулировала она, затем отвернулась и продолжила говорить в трубку.
– Стараюсь, – сказал я вслух.
Вскоре после этого Имоджен на экране закончила звонок. Она отняла трубку от уха, нажала кнопку сброса и, бросив последний взгляд в камеру, вышла из кадра.
Я уже вставал из-за стола, как вдруг она вернулась.
На этот раз она подошла очень близко к камере, наклонилась и одними губами произнесла: «Гулять».