Редактор: Два тринадцать это не шутки.
Муд: Добрый вечер. Я хочу представить вам нашего китайского чемпиона мистера Сю Лянга.
Все: Ганбай!
Журналист: Да он их всех расшвыряет!
Блинг: Похоже, у него это не первая рюмка. Привет, Сю Лянг! За «Пиратов Питтсбурга»!
Все: Ганбай!
Муд: Кстати, мистер Ву, у меня кое-что есть для вас. Будьте любезны.
Блинг: Что это?
Муд: Ваш личный пакет – пропуск, именная карточка и номер. Вы приглашены участвовать в завтрашнем пробеге, мистер Ву.
Блинг: О, черт!
Редактор: Блинг? Завтра побежит?
Голос китайца: Ганбай!
Все: Ганбай!
Муд: Дамы и господа, я должен представить мистера Сю Лянга другим людям.
Редактор: До свидания.
Все: Ганбай!
Блинг: О, черт!
Шепот:…и, наконец, десерт: миндальная вермишель в сладком мандариновом сиропе, глазированные яблоки с карамелью и никаких печений-гаданий, в Китае нету китайских печений-гаданий…
В начале первого ночи, преодолевая встречный ветер, на Пекинский аэродром пытается приземлиться хлипкий ДС-3. Он летит из Северной Кореи с тонной женьшеня и единственным пассажиром из Танзании на борту.
Магапиус просыпается в тот момент, когда его выгружают на продуваемую ветром полосу. Призрачные грузчики, занимающиеся переноской тюков женьшеня в грузовик, к нему не обращаются; он понимает, что и попытки заговорить с ними будут бесплодными. Он стоит рядом с чемоданом и наблюдает за ними, чувствуя, как его затапливает грусть. Когда погрузка закончена, он делает шаг вперед и спрашивает: «Пекин?»
Грузчики смотрят на него с таким видом, словно он только что возник из ниоткуда.
– Я бегу, – объясняет он, демонстрируя ноги. – Пекин.
Один из грузчиков улыбается, и все начинают переговариваться между собой. Они закидывают его сумку в кузов, а когда Магапиус пытается последовать за ней, настаивают на том, чтобы он сел в кабину.
Янг соскальзывает с кровати и, минуя своего храпящего соседа, идет закрывать окно. Ему никак не удается заснуть, и ветер здесь ни при чем.
Он смотрит на тускло освещенную улицу. Старт будет дан на площади Тянь-ан-Мынь, что находится в десяти километрах справа, а поворот – где-то в двадцати километрах слева. Он не думает о финише, его заботят лишь два контрольных пункта. Надо будет держаться поближе к Жоа, который уже бегал двадцать километров, а потом с той же скоростью добежать до отметки в тридцать пять километров, даже если после его оставят силы. Тогда он пешком дойдет до площади, пусть хоть через несколько часов после победителей. Будет даже хорошо, если все зрители к этому времени разойдутся по домам.
27 сентября 1981.
Площадь Тянь-ан-Мынь, Пекин, Китай. Старт должен быть дан в 11.05 утра.
10.00. Чистое голубое небо. Воздух свеж и насыщен ароматами. Люди с покорным видом уже собираются на обочинах. Тем не менее повсюду полиция и представители Армии народного освобождения.
10.15. Бригада мотоциклистов в белых рубашках, синих брюках и шлемах в полной готовности восседает на белоснежных «хондах».
10.25. Мимо проезжает последний транспорт – автобусы битком набиты зеваками, непрерывно сигналят такси.
10.26. Все замирает. Наступает немыслимая при таком скоплении народа тишина. Какая концентрация внимания! Какая мощь! И в то же время какая неловкость от этого осознания собственной силы. Мужчины кашляют и отплевываются, женщины прижимают к лицам полотенца…
10.28. Участники рысцой пересекают широкую площадь к линии старта, напоминая своими разноцветными костюмами ярких летучих змеев, выпущенных в небо и теперь покачивающихся под дуновениями легкого ветерка.
10.35. Мимо проходит отряд Армии народного освобождения, которую больше не называют Красной гвардией. Его бойцы напоминают плохо изготовленные манекены, затянутые в слишком узкую одежду.
10.54. Вверх поднимается стяг, закрепленный на воздушном шаре. Шар качается на ветру, падает вниз и вновь пытается подняться, волоча за собой красное полотнище с приветствием.
11.00. Мимо проезжает грузовик с громкоговорителем, который советует всем сохранять спокойствие, не пересекать указанные линии и вести себя тихо…
11.05. И вот прямо под дулом стартового пистолета все срываются с места! Никаких приветственных криков и возгласов. Непрестанно сигналя, перед бегунами движется джип цвета хаки с выведенной по трафарету надписью «Пресса». Американский журналист занимает удобное для наблюдения место и раскладывает складной стульчик. Вот они! Впереди кореец. Шар на площади наконец взлетает.
В самом конце – группа китайцев, которую замыкает Янг. Журналист поднимает согнутый мизинец, напоминая ему о разломанной ими куриной вилке. Янг приветственно поднимает руку.
У следующего поворота Янг уже в середине китайской группы, а замыкает ее Блинг, который в фуфайке китайской сборной с перевернутым номером выглядит еще неопрятнее, чем обычно.
– Сколько еще? – пыхтит он.
– Всего-то двадцать четыре мили, – отвечают ему.
Двадцать километров к западу от улицы Фу Синг до бамбукового помоста, возведенного на Гу Ченг Ху, и двадцать километров обратно, а потом еще один круг на площади. Маршрут пролегает мимо целого ряда достопримечательностей – Запретного города, Военного музея китайской народной революции, Народного крематория с его зловещим столбом желтого дыма… и мимо миллионов собравшихся зрителей. Эта вереница лиц представляет собой грандиознейшее зрелище – и хотя каждое из них транслирует свой единственный и неповторимый сигнал, сливаясь воедино, они образуют песню и начинают казаться единым целым. В памяти бегунов навсегда отпечатается этот волнующийся черноглазый образ, являющийся Лицом Китая. Мало кому дано такое увидеть.
Лицо это опадает, когда громкоговоритель сообщает, что всеобщий любимец Сю Лянг выбыл из состава бегунов. После банкета в Большом зале он почувствовал недомогание и был снят с забега. Это вызвало страшное разочарование у китайских бегунов и сильно повлияло на друга Янга, Жоа, который имеет второе время после Сю Лянга. Теперь, после исчезновения фаворита, все надежды возлагаются только на него. Янг видит, как Жоа придавлен грузом ответственности, как это влияет на его сосредоточенность и, соответственно, скорость. Он замечает, как его голова качается в совершенно несвойственной ему манере, как широко он размахивает руками. Все это только тормозит бег.
Бегуны исчезают за поворотом, а зрителям и журналистам не остается ничего другого, как пялиться друг на друга. Несмотря на все попытки задобрить Муда, им так и не разрешили сопровождать бегунов в машине. Их проинформировали, что они, как и остальные журналисты, могут наблюдать за пробегом по телевизору, установленному в автобусе прессы.
Автобус забит народом под завязку. Редактор пытается вступить в полемику, страшно раздосадованный фотограф удаляется, а журналист бродит со своим складным стулом по площади в поисках вдохновения. Вместо этого он натыкается на группку китайцев, стоящих вокруг картонной коробки на раскладном столике. Внутри коробки оказывается цветной телевизор, на экране которого прыгает изображение лидирующей группы бегунов. Журналист раскладывает свой стул и присоединяется к китайцам. Рядом пристраивается красавица со вчерашнего банкета, которая начинает переводить ему текст комментатора. Он достает из сумки термос с джин-тоником и наливает себе в кружку. Вот это уже то, что надо! А вдохновение может подождать.
11.35. Вот американец Майк Пиноччи, за ним следуют Бобби Ходж, Инге Симонсен и Магапиус Дасонг. Майк берет со столика бутылку, выпивает половину и передает ее высокому танзанийцу.