А Гидеон Глифул изменился до неузнаваемости, как минимум в плане характера – точно. Он стал твердым, перестал полагаться на отца и завел достаточно… проблемную для взрослых, команду. В общем, наслаждается подростковым периодом как может.
– И все это за один раз. – Мэйбл опустила голову на стол и тяжело вздохнула. – Пап, как я устала, ты не представляешь.
– Все будет хорошо, милая. Все будет хорошо. – Он погладил Мэйбл по голове, как делал это в детстве, поддерживая без слов.
***
Диппер проснулся в пустой комнате, укрытый одеялом и с больной головой. Странно признавать это, но он начал привыкать. За окном занимался рассвет и наполнял комнату багровым свечением.
Это утро никаким местом не подходило к настроению Диппера. Вот совершенно.
Он потер ладонью лицо и снова прикрыл глаза. То, что он видел… Было странно. Он не помнил того, что видел, не знал видел ли вообще, но точно был уверен, что в голове что-то треснуло. Осталось узнать, что именно и что оно загораживало. А для этого трещину нужно увеличить. Доломать то, по чему она прошла.
Но тут же в голову пришли картины вчерашнего дня. Дикая боль, его, Диппера, крик и спасительная темнота. Что было дальше – неизвестно.
Диппер точно знал, что в тот же момент, как он закричал, в комнату бросились родители, но почему тогда он до сих пор у себя, а не в больничной палате? Они бы тут же отвезли его. Значит тут постаралась Мэй.
А где шкатулка? Она выпала из рук при падении, но куда? Может Мэйбл ее и подобрала.
Диппер поднялся с кровати и пошлепал в ванну босыми ногами. Голова болела нещадно, а потому бороться с ней не имело смысла.
Сейчас бы в Измерение снов, где нет боли. Где есть только он и Билл и их спокойные разговоры в идеальной тишине.
На кухне никого не обнаружилось, только записка от родителей, что они будут поздно – чтобы наверстать упещенное за время “внепланового отпуска” как можно быстрее, Тому и Ханне придется работать и по выходным, и на несколько часов дольше обычного.
Диппер выдохнул и подошел к холодильнику. Несмотря на свою занятость, мама никогда не оставляла их голодными. Так и сейчас. В холодильнике на разных полках стояли тарелки, а рядом с ними лежали листочки с их именами – Ханна потрудилась и приготовила им их любимые блюда.
Диппер смотрел на свою любимую запеканку, как на любовь всей жизни. До того, как он увидел ее, даже не подозревал, что настолько голоден. Печалило лишь то, что она уже остыла.
А для Мэйбл были ее любимые оладушки с черничным вареньем.
Диппер перевел взгляд со своей тарелки на тарелку сестры и не задумываясь достал обе. Когда Мэйбл хотелось и того, и другого, она всегда брала половину еды Диппера и оставляла ровно столько же своей. Так получалось поесть и то, и другое обоим.
Так поступил и Диппер. Отрезав ровно половину от запеканки и отложив на блюдечко. Он переложил запеканку на тарелку сестры и снова убрал ее в холодильник.
Было чертовски приятно снова есть мамину еду. Она казалась ему какой-то особенной. Нет, Мэйбл тоже вкусно готовила, но мамина – это совсем другой разговор.
Доев завтрак и составив посуду в раковину, Диппер поднялся на второй этаж. Взгляд непроизвольно скользнул на дверь сестры. Хотелось в срочном порядке узнать, что произошло после его отключки.
Он тихо приоткрыл дверь в комнату Мэйбл. В нос тут же ударил знакомый запах ее духов.
Мэйбл обнаружилась спящей, кто бы сомневался. Ее лицо потерялось где-то в гуще волос, и отличить его от затылка можно было лишь по вздымающимся волосам, предположительно, в области рта или носа. Ногой и рукой она обнимала толстое одеяло, будто человека и тихо причмокивала во сне.
Вся эта картина вызвала в Диппере приступ ностальгии и ровно такой же сильный приступ смеха. Он вылетел за дверь и прикрыл ее, начиная смеяться. Диппер не хотел будить сестру своим диким гоготом, тем более она так сладко спит.
Он снова рассмеялся и вернулся в комнату. Головная боль уже перестала казаться проблемой на фоне хорошего настроения, и Диппер сел за стол. Думать не хотелось совершенно, но посмотреть что-нибудь эдакое вполне можно.
***
Мэйбл проснулась ближе к обеду. Впервые за очень долгое время она не встала с самого утра. Она поняла, почему Диппер спит так долго - самое лучшее утро то, которое начинается в обед.
В темную комнату ворвался маленький лучик света с коридора. Она заглянула в комнату брата и застала уже привычную картину: Диппер сидел за столом в наушниках и смотрел какой-то фильм.
Мэйбл тихо подошла к Дипперу со спины и положила руки ему на плечи. Он вздрогнул сорвал наушники с головы и обернулся.
– Твою мать! Мэйбл! – Он выдохнул успокаиваясь.
– Доброе утро, Дип-дип. – Мэй лучезарно улыбнулась, показывают свое хорошее настроение.
– У кого как. – Выдохнул он. – Ты еще не завтракала?
– Неа, составишь компанию?
– Конечно.
Завтрак Мэйбл и Диппера проходил с легкими перепалками, подколами и шутками. Он проходил свободно.. Не было напряжения, что последнее время постоянно давило на плечи непомерным грузом. Не было неприязни, которую Диппер иногда невольно ощущал к себе. Не было страха, который одолевал Мэйбл – сейчас она не боялась, что Диппер возьмет и просто исчезнет, потому что вот он, сидит перед ней и пьет кофе. Все было ровно так, как должно быть. Семейная идиллия, вот как это называется.
– Не хочешь рассказать, что было после того, как меня вырубило? – Мэйбл замерла.
– А ты не хочешь рассказать, почему тебя вырубило? – Вопросом на вопрос ответила она.
Диппер выдохнул. На самом деле - нет, не хотелось описывать то, что он чувствовал. Не хотелось вспоминать тот могильный ужас и тоску, что накатывала наростающими волнами. Не хотелось описывать всепоглощающую пустоту, что сжирала его изнутри. Казалось, что это никогда не кончится.
– По правде говоря, нет. Не хочу. – Он слегка помотал головой. – Да даже, если бы захотел… это слишком сложно описать словами.
– А я расскажу, Диппер. – Строгим голосом начала Мэйбл. – Мама подняла панику и собралась отправлять тебя в больницу, а папа устроил мне допрос, и знаешь? Я впервые так уверенно врала, а все для того, чтобы вытащить твою пятую точку из очередной передряги, в которую ты мог влипнуть еще на недельки две. Хочешь опять составить компанию мистеру Томпсону?
– Боже упоси. – Диппер состроил гримасу ужаса. – Нет, он, конечно, мужик хороший, но оно того не стоит, Мэй, поверь мне. – Повисла тяжелая тишина. – Спасибо, Мэйбл. Удивительно, что ты смогла обмануть отца. Даже у меня вчера не получилось. А шкатулка? Где она?
– У папы. Я ее отдала, чтобы ты не принялся проводить свои эксперименты, опасные для жизни снова.
– А кольцо?
– Оно у меня. Я не успела положить его в шкатулку – тут же пошла в кабинет.
– А что ты там наплела?
– Переутомление, испуг и моя скромная персона в роли твоего ночного кошмара.
– Что?
– Помнишь ту маску ведьмы, которую я одевала на тот Хелоуин? Вот. Я сказала, что надела ее и испугала тебя, а потом ты бухнулся в обморок от, якобы, усталости, которую ты заработал бессонными начами и работами над чужими рефератами.
– То есть, ты сказала, что я испугался той маски?
– Именно. – Она важно кивнула.
– Мне теперь стыдо. – Мэйбл хихикнула, отпивая почти остывший чай. – Нет, ты представь, как папа разочаровался во мне. Единственный сын испугался маски ведьмы, какое разочарование!
– Ну, маска-то была на мне. – Мэйбл пожалуйста плечами.
– Это все меняет. – С сарказмом произнес Диппер.
– Да, между прочим.
– Ой, все. Закроем тему.
– Согласна. Диппер, расскажи, что ты видел. Почему ты кричал? – Повторила вопрос Мэйбл.
– Знаешь, я не очень хочу вспоминать причину моего крика. Не думаешь, что это нормально?
– Ну Диппер!
– Я уже восемнадцать лет, как Диппер.
– Вообще-то нет, не семнадцать.