Я, как сюзерен королевства Лангедок, мечтаю не только о славе освободителя Иерусалима, что вполне естественно для человека моего положения, но и о собственном королевстве на Святой земле. Возможно, эта перспектива весьма призрачна и дерзка на первый взгляд. Но не будь я потомком славного Фульгуальда[12] и Раймонда I Сан-Жиль де Монсегюр, если я не добьюсь того, что задумал!
Месяца марта, одиннадцатого дня
Войска славного Лангедока, насчитывающие пять тысяч рыцарей, присоединились к воинам Боэмунда Тарентского в окрестностях бургундского Лиона. Да, конечно, граф Тарентский честолюбив и связывает с походом огромные надежды. Мне стало известно, что он продал почти всё своё имущество, чтобы снарядить войско, превосходящее моё по численности, как ни прискорбно признать. Рыцари графа Тарентского экипированы отлично, особенно в сравнении с рыцарями скуповатого графа Клермонского, а уж про моего племянника графа Барселонского и говорить нечего, его люди будут сражаться на одном энтузиазме, поддерживать который, несомненно, будет вера во Всевышнего. Но помимо веры в Господа нашего, неплохо бы иметь достойные мечи и доспехи, смею предположить, что сарацины, отличающиеся крайней жестокостью и воинственностью, добровольно не расстанутся с христианскими реликвиями. Сарацины не видят духовной ценности сих реликвий и не могут оценить их по достоинству в силу своей веры, для них лишь привлекательны – серебро, золото и драгоценные камни. Поэтому долг каждого истинного католика освободить Святые места от засилья людей чуждой нам веры и восстановить порядок и спокойствие в сих землях.
Месяца апреля, восемнадцатого дня
Лагерь под Лионом разрастается с каждым днём всё более. Окрестности превращаются в сплошное живое море людей из блестящих лат, куршё*, кольчуг и котэ-макле*. У всех имеется отличительный знак похода – крест на одежде или плаще. Вооружение этого моря, не иначе как живого, различно: от примитивных луков и флэ-дармес, фрамей, изготовленных в незапамятные времена, до алебард, фальшионов[13], входящих в экипировку рыцарей из северных земель Реймса. Да, эта волна захлестнёт сарацинов, нет сомнений! Вера в победу сильна, она вдохновляет!
Священники и епископы Апский и Оранжский, прибывшие в лагерь, дабы поддержать воодушевление рыцарей и укрепить их словом Божьим, подвержены столь высокому религиозному порыву, что он передаётся всем окружающим, ещё более укрепляя веру в правое дело.
Наконец, прибыли граф Гуссье Латурский и барон Беарнский с семью тысячами воинов. Завтра выступаем в Италию, далее – в королевства Хорватия и Сербия. Да будет так!!!
Месяца июня, двадцать второго дня
После двух месяцев продвижения по Италии, Сербии и Хорватии мы достигли, наконец, крепости Шкодер, расположенной на границе Сербии и Византии.
Людям требовался отдых, несмотря на наш религиозный порыв, мы валимся с ног от непрерывного почти трёхдневного перехода. Лошади изнурены, люди тоже.
В Шкодер двумя днями раньше прибыли рыцари из Неаполя, Барии и Бринзиди. После отдыха, который займёт пару дней, не более, мы двинемся в Фессалонику, далее в Константинополь.
Месяца августа, четырнадцатого дня
Константинополь прекрасен! Нет города красивее! Ничто не может сравниться с собором Святой Софии, поражая воображение простого смертного! Храмы моей родной Тулузы, взять хотя бы Сен-Сернен или Монферан, они, безусловно, великолепны, но в то же время слишком обыденны. Возможно, я привык к их виду и убранству, посещая столь часто. Но одно я знаю верно – после посещения Софийского собора, вера в нашего Господа только крепнет. Несмотря на некоторые разногласия священных обрядов византийской и римских церквей, нельзя не признать величие и красоту Софийского собора. Красота и размах, с которым сооружён собор, его убранство, святые лики на иконостасе приводят в священный трепет. И этот трепет напоминает о нашей миссии.
Месяца августа, девятнадцатого дня
12
13