Кабинку слегка качнуло, когда я садилась, и я заняла место напротив Констанс, между нами было тревожных пять футов. Все, что меньше восьми, делало защиту рискованной, и я начала ценить ее гениальность. Пайк стоял рядом с ней, стоически сжав челюсти. Дженкс вошел впереди меня и один раз облетел кабину, прежде чем приземлиться мне на плечо.
— Он воспринял это довольно хорошо, — сказал пикси, и мое чувство вины усилилось.
— Он привык к тому, что Квен заставляет его отсиживаться, — сказала я, но то, что он был там, чтобы держать площадь открытой и спокойной, когда я вернусь с раскаявшейся Констанс, было находкой.
— Каламак! — позвала Констанс, и Трент стиснул зубы. — Заводи колесо. Останови его на самом верху. Не спускай меня вниз, пока я тебе не скажу.
Он глянул на меня, и когда я кивнула, он использовал простую задвижку, чтобы заблокировать дверь снаружи, прежде чем перейти к управлению. После минутного изучения он нажал кнопку на панели, и машина дернулась назад и вверх.
— Чудесно. — Констанс играла со украшениями, пока Пайк покачивался, пытаясь обрести равновесие. — Я не была на колесе обозрения с тех пор, как была маленькой девочкой. В Джорджии было больше, но это приятно.
«Первое колесо обозрения?» подумала я, когда шум от машин исчез, и я открыла крошечное, затянутое сеткой окошко. Здесь начинало пахнуть вампиром, а мы даже не поднялись на уровень третьего этажа.
— Ну? — Констанс сидела передо мной, скрестив ноги, с абсолютной уверенностью.
Я положила сумку рядом с собой, пульс участился.
— Спасибо, что уделила мне время. Я постараюсь сделать это быстро, — сказала я, думая, что вежливость не повредит. За Констанс по мере того, как мы поднимались, начал простираться город. Было почти больно видеть его там, беспомощного перед ней. Я усилила хватку на лей-линии, мою шею покалывало от тяжелых феромонов, которые она выбрасывала. «Слава богу, Трента здесь нет», подумала я, подавляя желание выхватить пистолет.
Пайк стоял рядом и немного впереди нее, опустив руки по бокам, и ждал. Его пустое выражение лица показалось мне странным, но он дернулся, когда я снова устроилась на жесткой скамье, отчего он стал жестким и быстрым, как сломанный кнут.
— Во-первых, я хочу, чтобы ты публично извинилась за смерть Нэша Лендорски, — сказала я, и Констанс моргнула от искреннего удивления.
— Ты хочешь, чтобы я… — Она замолчала, когда прищурилась. — Извинилась? — добавила она, ее гнев был очевиден.
— Пресвятая матерь Иисуса, — прошептал Пайк, и в его глазах мелькнул намек на то, что могло быть страхом.
Дженкс заскрипел крыльями, и я дернула головой, чтобы заставить его соскользнуть с моего плеча. Слабый сквозняк от его крыльев обжигал мой шрам. Она оживила его, даже не попытавшись. Вздернув подбородок, я сделала успокаивающий вдох, моя хватка на лей-линии была твердой и уверенной. Я могла дотянуться до лей-линии на вершине башни Кэрью. С верхней части колеса это было легко.
— Во-вторых, ты будешь обуздывать своих людей. Больше никаких захватов баров или многоквартирных домов. Этот шок и трепет прекратятся.
Пайк переступил с ноги на ногу, беспокойно проведя рукой по щетине, когда Констанс напряглась. Ее глаза стали черными от зрачков, и я подумала, что она перестала дышать, сосредоточившись на мне с пугающей интенсивностью. Ее приоткрытые губы, обнажающие клыки, были четким сигналом к отступлению, но я еще не закончила.
— В-третьих, я расскажу тебе о местных территориях вампиров, которые удерживали нас от трений на протяжении поколений, — сказала я. — Ты будешь уважать не только их, но и традиционные земли оборотней. Твоим людям будет предоставлено старое помещение Пискари, которое, вероятно, составляет тридцать девять процентов от общей вместимости Цинциннати для вампиров. Большое влияние, если ты хорошо его используешь. Набережная, центр города и хороший участок железной дороги. Что касается ведьм, оставь их в покое, или ты обнаружишь, что твои возрастные чары внезапно не работают.
— Ты приказываешь мне? — спросила она, повысив голос, и из-за моего плеча я услышала тихий щелчок Дженкса, ослабляющего свой меч. Пайк выпрямился, покрасневшее от ожога лицо побледнело.
— В-четвертых, ты будешь держать свои пальцы подальше от вещей Каламака, — сказала я, и она чуть не поперхнулась. — Это запрещено, как и моя церковь. Очевидно.
— Очевидно, — сказала она, ее многочисленные ожерелья дрожали, когда она дрожала.