— О, да Вы у нас умный? — ржёт Псих. — Только это Урал, чувак, — добавляет гремлин уже с серьёзным выражением мордочки.
В этот же момент землю под ногами слегка потряхивает.
Я понимаю, что это Древесный Вендиго поймал какую-то жертву. Вот только не могу понять, откуда здесь взяться той самой жертве.
Что касается самого Вендиго, то ему доступны и другие природные хитрости, кроме ранней темноты.
— Вот видишь, на Урале даже землю трясёт от холода, а не только меня, — добавляет Псих.
— Тебе холодно⁈ — удивляюсь я, ибо с его «мехом» мне так не кажется.
— Ага, — ржёт Псих. — Во, потрогай грудь.
Я ощупываю Мелкого, чтобы удостовериться, что он реально врёт.
— Видишь, как сосочки затвердели? Это от холода, — продолжает ржать мой питомец.
Я улыбаюсь и резко отдёргиваю руку.
— Псих, перестань. Сейчас не до шуток. Мы тут вообще-то делом занимаемся. Если ты вдруг забыл, то у нас здесь контракт на триста кусков.
— На триста пятьдесят, — поправляет Мелкий.
— Я просто вычел долю нашему Саньку, — подмигиваю Психу.
Гремлин одобрительно кивает.
Он согласен с моим процентом Католику.
Да и я как бы не жадный, учитывая, что это первый контракт, как его, так и наш. Поэтому порадовать парня — благое дело.
Тем временем мы идём по снежному хвойному лесу.
Нам снова благоволит лунный свет, однако костлявых больших следов не видно.
В лесу тишина. Даже как-то слишком тихо для такой местности, где полно зверей.
Вендиго не питается животными. Он жрёт только людей. А здесь дураков нет, чтобы ходить и «грибы собирать» на снегу.
С другой стороны, землетрясение, которое только что было.
Хм…
Хотя стоп.
Вижу почерневшую кровь на снегу.
От неё исходит едкий запах, будто пластмассу жгут в мясной лавке. Даже каким-то дымком тянет.
На Психа это не влияет. Тот идёт себе прямо и о чём-то говорит со мной. Даже как-то некрасиво, что я подключил своё годами отработанное свойство — не слышать тех, кто много болтает, при этом делать вид, что слушаю… впитываю тонны «полезной» информации.
И всё же я переключаюсь на волну Психа, чтобы понять, что он там бормочет.
— А вот ещё один прикол, — не затыкается Мелкий, продолжая игнорировать едкий запах и недавно почерневшую кровь на снегу. — Короче, зимний лес. Холодно, сука, что усраться можно. Даже член в три раза меньше от холода. И, короче, идут собака и гусь. Гусь такой: «Бррр! Какой собачий холод, жуть просто!» А собака такая: «И не говори. У меня вся кожа гусиная!» Ах-ха-ха! — начинает ржать Псих.
Конечно же, я снова жду примерно полминуты, а потом не выдерживаю и начинаю ржать с того, как ржёт Псих.
Он реально смеётся как алкаш в теле гоблина-гиены.
Это очень страшно, если не знать Психа. И очень смешно, если проникнуться этим Малым.
Вот только всю картину портит новый запах — запах бензина.
Через десять метров мы с Психом видим разбитую канистру и сапог одного из простолюдинов.
В снегу торчит факел.
— Псих, не дыши, — останавливаю я Мелкого. Сам же настраиваюсь на Яснослышание. И хоть от Демона Ночи осталось чуть-чуть, Яснослышание я прокачивал в своём мире, и на достаточно хорошем уровне, так что, будучи в теле реципиента, кое-что всё же чую.
По ушам проходит приятный холодок от ветра, который приносит мне дурную весточку, мол, в ста метрах отсюда есть небольшой обрыв в два метра глубиной. Если с него спуститься, то можно попасть на поляну, где у границы с лесной зоной сидит та самая тварь, что жрёт простолюдина.
Учитывая, что мужик пришёл с канистрой и факелом, он явно пришёл сюда не для того, чтобы лепить снеговика. Однако Вендиго очень быстрый для обычного человека, поэтому парень не успел ничего сделать.
Как сказал бы Псих: «У „охотника“ тупо не было шансов»
Кстати, о гремлине.
Псих выводит меня из демонического состояния Яснослышания.
— Слушай, мне этот ботинок напомнил одну вещь, — говорит мой питомец. — Встречаются два мужика в зимнем лесу. Мороз, сука. А один приходит с собакой и в шубе, другой — просто дурак, как я, поэтому ничего на себе не имеет. Ну почти ничего. Короче, всё лёгкое. Не по погоде оделся чувак. Так вот, Первый на него смотрит, снимает шубу и говорит: «Согреться хочешь?» А Второй, сука, довольный такой, и отвечает ему: «Ну конечно, сударь!» Первый кричит своей собаке: «Лёня, фас!» Ах-ха-ха! Ля, угораю! — И Псих как обычно начинает ржать.
Я вздыхаю.
И тут Псих, наконец-то, заставляет меня посмеяться не из-за его ржача:
— Ля, это же как можно было назвать свою собаку «Лёней». Леонид и триста собак. Ору, сука!
— Псих, угомонись, — слезятся у меня глаза от смеха. — Ты такой наркоман, я просто не могу. И это не потому, что мне смешно было бы при любом другом моменте. А потому, что ты меня за это время настроил уже на свою волну, и я вообще не чувствую, что мы с тобой на охоте.
— Ну так и надо. Разве можно любить холод без шуток?
Я делаю серьёзное лицо, насколько это возможно, и вспоминаю своего отца из моего мира.
Когда мне было лет двенадцать, и он отправился со мной на охоту за Стальным Вепрем, то сказал: «Холод не можно, а нужно любить. Он учит нас ценить тепло.»
И ведь нельзя не согласиться.
Это касается и того Зла, что расплылось сейчас по всему миру.
Но если бы было только Добро, то мы бы сдохли от скуки.
Без Зла мы бы не знали, что такое Добро.
Мы бы не ценили Добро, не имея его обратную сторону.
Тем временем мы подходим к двухметровому утёсу, а там, на краю поляны сидит оно — костлявое существо почти в три метра ростом, которое доедает бедолагу, решившего в одиночку сжечь эту тварь.
Долго бы он сюда не пёрся, значит, деревня не так и далеко.
Связь плохая, возможно, даже не смогу дозвониться до Католика. А это значит, что на деревню набеги уже были, поэтому в деревне все попрятались от Древесного Вендиго.
Отчаянная попытка одного из добровольцев не увенчалась успехом.
Что же, надо это исправлять.
Псих окунает мордочку в снег, чтобы освежиться… как будто мало мороза в лесу. У меня у самого́ всё лицо красное, а изо рта валит пар, как белый дым из дымохода.
Костяшки порозовели и потрескались, так как рукавицы решил не надевать, чтобы лучше чувствовать окружение.
— Ох, какая тварь красивая, — наслаждается Псих тем, как Вендиго жрёт остатки простолюдина. — А он же вроде человеком был изначально, да?
— Ага. Вот только стал таким вот чудовищем, — подтверждаю я слова Психа насчёт Вендиго. — Зато теперь у него музыкальный слух.
— Так он что, нас слышит⁈
— Ну конечно, Псих. Он уже давно нас и слышит… и даже видит.
— А чё не нападает? Потому что Древесный, ах-ха-ха⁈
Я улыбаюсь.
— Нет. Он тоже, как и мы, типа охотник. Он нападает, когда ты от него убегаешь или когда смотришь на него. Но так как у него вечерняя трапеза, и он, как ты сказал, Древесный, то ни о каком нападении и речи быть не может.
— Так… всё ясно, — вздыхает гремлин. — Вижу, ты там в поместье своего бати где-то отрыл Бестиарий Организации Охотников на Монстров. А мне и слова не сказал, говнюк. Что ж, сейчас я тебе отомщу.
Псих только хочет выпрямиться, чтобы закричать и обратить на себя куда большее внимание, чем есть на данный момент, однако срывается и скатывается калачиком вниз по утёсу, превращаясь в основу для снеговика.
— Твою мать! Эй, Вендиго! Помоги выбраться! Хэллоу! А ю крэйзи, чи шо⁈ — Псих кричит уже мне: — Костян, а если он был человеком, то чего под три метра ростом⁈
— Так ведь Древесный же! — громко отвечаю гремлину, а сам настраиваюсь на свой Дар по укрощению Монстров. — Ему больше метра роста дали конечности, которые вытянулись за счёт корней деревьев, впитанных в кости.