— Ха-ха, спасибо, Серафима...
— Сима. Можно просто Сима, — уточнила девушка, подвигаясь ближе. Первое, что нужно сказать, это... питание. У всех видов оно разное, так что это довольно интересная тема. Устраивайся поудобнее и слушай, — она потянула мисс Локвуд к себе на колени.
А та робко положила голову на чужие колени и стала слушать, ощущая, как иногда собеседница перебирает пальцами ее волосы. Аккуратно, не спеша.
— Так вот, — продолжила Сима, — демонам обязательно нужно есть человеческие души, чтобы жить. Но это необходимо не так уж часто. Понимаешь, Голубка? Чего это ты напряглась, расслабься. Чтобы получать силу, они иногда могут пить кровь других существ, необязательно людей, главное просто не свою. Вот вампиры не едят души, зато не обходятся без крови — это и питание и силы...
— Ты столько знаешь... — пролепетала темноволосая, прикрывая веки. Ей было немного жутко слышать такое, но мягкий голос Серафимы ее успокаивал и даже клонил в сон, будто томно ласкал слух, а ловкие пальчики, играющие с волосами, еще более вселяли безмятежность.
— Да. А, например, мне совсем не нужна кровь. Если я выпью чью-то кровь, то это мгновенно восстановит мои силы, но это не жизненно необходимо. А еще я... — внимательный, пристальный взгляд на мирно лежащую особу у себя на коленях, — Голубка, я очень хорошо чувствую души.
Кармен распахнула глаза.
— Я знаю, кто ты, — прошептала отчетливо, но спокойно. Внешне совсем не изменилась, все та же улыбка, все тот же взгляд.
Однако эти слова до того напрягли земную девушку, что она почувствовала, как по спине пробежались мурашки. Ей второй раз за день стало невыносимо страшно.
Дикий ужас пронзил ее, а в синих глазах отразилось отчаянье. Ну вот опять ее поставят на место, возможно, ударят и унизят. Опять боль. Это никогда не прекратится. Неужели, ей всегда придется жить так, боясь других?
— Тише, не бойся. Я знала с самого начала, и если бы мне хотелось сделать с тобой что-то плохое, то, не сомневайся, я бы непременно это сделала, — в черных глазах вновь мелькнул тот самый холод, подтверждающий слова. — Но ты прелесть, я не смогу причинить тебе вред, — на ее лице мелькнула улыбка такая красивая и теплая, а взгляд уже не был столь суровым.
— Сима... Ты точно говоришь правду? — робко, смущенно спросила, потупляя взгляд. Сложно было поверить в то, что их отношения не испортятся, но что-то подсказывало, что ей можно доверять.
— Я не лгу. Можешь открыть мне то, что терзает твою душу, и однажды ты узнаешь, что мучает меня.
— Серафима... — шатенка нахмурилась, ее губы дрогнули, а на глаза навернулись слезы.
Она прикрыла глаза ладонями, стараясь спрятать слезы, которые хлынули из глаз. И пусть, безрассудно раскрывать душу перед малознакомой особой, пусть, это очень нелепый поступок, но сдерживаться больше нельзя. Так хотелось рассказать все, что мучает уже давно, что не дает вздохнуть полной грудью. Та боль, которая глубоко внутри, пусть выйдет наружу. Возможно, так станет хотя бы чуточку легче.
Темноволосая горько заплакала, стараясь закрыться. Ее худенькие плечики вздрагивали от всхлипов, и чувствовала она такую тягучую всепоглощающую боль. Боль от утраты родного человека, боль от собственного бессилия...
— Поплачь, так будет легче, — подруга приложила теплую руку к волосам девчонки, стала медленно гладить ее по голове, ненавязчиво, аккуратно, стараясь успокоить и ощущениями сказать, что рядом.
— Я... потеряла брата... он умер, а я... я ничего... не смогла сделать... Я ужасна... Почему... Почему я? — тихонько шептала, продолжая плакать. И плакала она долго, пока не выплакала всех слез, что беспрерывно душили ее все это время.
Понемногу тяжелое чувство уходило, а боль по чуть-чуть притуплялась. После слез пришло облегчение, которого так сильно ждала Голубка. Ее сердце вновь забилось как прежде, а невзгоды отступили на некоторую дистанцию, так, чтобы можно было дышать.
Она и не поняла, как оказалась в объятиях у Серафимы, как нежно прижималась к ее груди и поначалу плакала, а потом просто тяжело дышала, чувствуя тепло совсем рядом. Эти объятия были такими приятными, почти материнскими. Они, будто пушистые ангельские крылья, защищали ее, согревая и даря успокоение. Так хорошо и спокойно ей не было давно. Такое впервые после смерти брата. Как будто чувствуешь, что находишься рядом с самым близким родным человеком.