Слушал, слушал, слушал. Он чувствовал, как его сердце наполняется покоем, и хандра уступает место теплому ощущению, настолько приятному, воздушному и обволакивающему. "Божественная комедия" в исполнении этой девушки обрела особый уютный оттенок, создалось ощущение, что Левиафан сидит у камина и слушает, как тот потрескивает, пока за окном льется дождь. Тепло и приятно.
— Божественная двинула Любовь, доверясь часу и поре счастливой, уже не так сжималась в сердце кровь... — голубоглазая остановилась и взглянула на своего господина. По мере чтения ей было немного неловко оттого, что он не отводил от нее взгляда, и наконец ей самой захотелось посмотреть на него.
Князь лукаво улыбнулся, протянул руку к подопечной, игриво провел по ее икре и, улыбаясь, посмотрел на ее реакцию. Девушка чуть наклонилась к нему, отставляя книгу в сторону.
— Иди ко мне на колени, — шепнул брюнет, а на его смугловатой коже вдруг появился румянец, что было ему совершенно не свойственно. Он не краснеет в неловких ситуациях, но очень редко его щек все же касается краска, и эти ситуации в обычаи своем ни капли ни неловкие. Вот такой он чудак.
Мелисса послушно спустилась и удобно расположилась на чужих коленях, а Леви заботливо обхватил ее стройный стан, не давая возможности упасть. Она почувствовала, как мурашки непослушно коснулись ее кожи, и что-то трепетное замелькало внутри, стоило только почувствовать нечто вроде объятий. Так просто и так приятно, вот уж столько лет ее никто не обнимал... Парень действительно обнял эту хрупкую особу, прижав ее к себе со всей заботой, на которую только был способен. И эти объятия, столь теплые, напомнили ей мамины. Когда-то давно было так же приятно, и казалось, что ничего важнее быть не может, потому что в это время она в безопасности.
От нахлынувших воспоминаний горькая усмешка запечатлелась на ее губах, а на глаза вместе с чувствами нахлынули слезы, которые сдержать блондинка смогла, только упершись в чужую твердую грудь, плотно вжавшись щекой и очутившись будто бы в другом мире.
Девчонка приподняла взгляд на господина, потянулась к нему, пока он замер в ожидании. Вдруг так легко и плавно поцеловала его в щеку своими горячими розовыми губами, а слезы выступили из глаз и спустились по щекам к подбородку, оставляя за собой аккуратные дорожки, которые уже очень скоро высохнут и растворяться точно так же, как и это приятное воспоминание, нахлынувшее так внезапно. Она не остановилась и продолжила целовать Левиафана в щеки, даже немного задевая губы, и когда она еще раз желала поцеловать его в щеку, то он чуть повернул голову так, что девичьи губы обманом настигли его уста.
Оттого девушка испугалась и резко отстранилась, но только на миллиметр, потому что ее резко прижали к себе, и поцелуй тут же продолжился. Такой запальной, чувственный, полный и желанный. Леви с чувством целовал ее терпкие губы, желая как можно дольше продолжать этот пьянящий поцелуй, от которого у него заиграла кровь. Лисса лишь упрямо уперлась рукой в его грудь, но и сама не заметила, как начала ласкать его мягкие непослушные губы, сумевшие запалить ее так, что бледные щеки стали гореть. Так настойчиво, но столь нежно и игриво, что душа возносилась куда-то ввысь, к самому небу, забыв обо всем и покинув все былое. Мягко, чувственно, воздушно. Когда девушка почувствовала, как демон обвил ее талию руками, то еще больше потянулась к нему и сама углубила поцелуй, скользнув своим влажным языком меж его губ, стала с азартом играть с его языком, доставляя господину столько приятных ощущений, что он чуть не забыл, кем является. Он совсем осторожно отвечал, наполняя нежностью каждое прикосновение губ...
Отстранившись от юной особы, черноволосый перевел дыхание и тут же стал целовать ее шею, немного ниже ушей. Такие горячие и рваные поцелуи, подбирающиеся ближе, к мочкам ушей. Дыхание опалило их, и девчонка издала тихий стон, извиваясь, а когда почувствовала, как ее укусили за эту же мочку и провели по ней языком, то выгнулась сильнее, наклоняя голову в другую сторону, давая простор для поцелуев. Вновь прикосновение — и новый стон, от которого парень почувствовал напряжение в бедрах. Стало совсем трудно дышать, с каждым новым поцелуем воздух становился все жарче.
Теперь отпрянула Лисса; она посмотрела своими томными глазами на господина и шумно выдохнула. А он нагловато улыбнулся, протягивая руку к бретелькам ее майки, властно спустил их, обнажая грудь в черном лифчике. Таком простом, совсем без кружева.
Блондинка сама, слегка отстранившись, развела руки в стороны и назад, привычным движением сняла лифчик и отчего-то помедлила с тем моментом, когда нужно было показать груди. Левиафан, не сумев сдерживаться, схватился за лифчик и быстро сдернул его, немедля выбросил на пол, и ему представил вид совершенно маленьких грудей, лишь слегка округлых. Ее груди так и дразнили его, поэтому он тут же прильнул к одному из них и провел по одной из них языком, опаляя пламенем и заставляя девчонку издать еще один блаженный стон. Она сначала хотела стыдливо прикрыть груди, но теперь, чувствуя такую ласку, выгнулась и подалась вперед. Настолько приятно, что Мелисса прикрыла глаза и постанывала при каждом новом ощущении. Груди были слишком чувствительными. Леви всегда считал их соблазнительными и сейчас, когда ему довелось играть с ними, то он еще больше воспылал.