— Иди за мной.
Человек покорно поплелся за ним. С тех пор как его схватили, он говорил очень мало.
Как и ожидал Халдор, Бриджит была в часовне. Она распростерлась перед алтарем. Да, она очень одинока. Но обрадуется ли его приходу? Эта мысль ножом полоснула его по сердцу. Халдор приветствовал ее.
— О! — вскрикнула девушка и вскочила на ноги. Ее бледное от голода лицо светилось в темноте часовни. Она обхватила плечи руками, словно ожидая удара хлыстом.
— Как вы плавали? — спросила она ровным, безразличным тоном.
Он откашлялся, прежде чем ответить.
— Ирландцы заперлись в крепости. Там был сильный отряд, и нам пришлось выдержать жестокую битву. И даже разбив их, мы изрядно потрудились, чтобы разрушить стены. Многие викинги никогда не покинут эти берега. И… мы уплывем с острова, как только позволит погода.
Она не спускала с него глаз.
— Ты будешь с нами до тех пор, пока мы не убедимся, что Ранульф в безопасности, — повелительно сказал Халдор. — Более того, у нас появились еще раненые, так что тебе придется помочь им. Но я обещаю освободить тебя. Мы взяли много пленных, будем продавать их в рабство. — Он показал на своего спутника. — Я даже позаботился взять священника. Для тебя, Бриджит.
Она посмотрела на пленника.
— Я хочу сделать для тебя все, что в моих силах, — сказал Халдор и протянул к ней руку.
Она отступила назад.
— Тогда позволь мне быть счастливой, — ответила она.
— Что?
Она не испугалась. Она спокойно стояла перед ним.
— Мне нужно очень многое понять, обдумать до того, как кое-что произойдет… — Мужество постепенно разгоралось в ней. — Ты взял в плен других женщин…
Рука его опустилась. Помолчав, он медленно произнес:
— Бриджит, если дело в этом, то я буду их оберегать. А пока можешь побеседовать со своим священником и со своим богом.
Он повернулся и вышел из часовни.
Он зашагал к своим кораблям, которые разгружались, пока не было дождя. Халдор шел и покрикивал, отдавая приказания. Затем он присоединился к своим людям, которые уже закончили разгрузку и теперь пили вино и эль, захваченные в монастырских подвалах.
8
После того как Халдор ушел, священник прошептал свое имя — Имон. Он вздрагивал при малейшем шорохе. Чему же он был свидетелем, если дошел до такого состояния?
Она хотела исповедаться, но сначала нужно было успокоить отца Имона. Иначе как он мог утолить жажду ее души? Она решила отвлечь его от тяжких дум.
— Я любил старые истории о битвах, — говорил он. — Хотя все они о временах язычества. Кухулен Великолепный, могучий Финн, Мак-Кумхейл, правящий колесницей, ржание коней, лучи солнца, отражающиеся от копий, которые воины целуют перед битвой… но это все не так, сестра Бриджит. Юноша стиснул свой живот, из которого вываливались внутренности, упал на колени и кричал, кричал… пока не осталось ничего, кроме этого крика… И кровь!… Я и раньше видел кровь, но никогда не думал, что мне придется идти через лужи, озера крови… крови моих родственников, друзей, соседей…
Мы думали, стены сдержат их, даже если все наши воины погибнут. Но они поставили часовых у подземных выходов, чтобы никто не мог сбежать, а сами полезли по лестницам на стены. И мы поняли, что надеяться нам не на что. Мы молились Святому Патрику, Деве Марии, самому Господу. Но ответом нам были только вопли язычников-лохленнцев.
Старый аббат Ньял пытался остановить их у двери в церковь. Ведь там еще оставались святые дары. Они размозжили ему голову и прошли по его телу. Кости его трещали, дробясь одна за другой, пока он не превратился в бесформенную груду плоти. Они все святыни растоптали своими грязными ногами.
Несколько наших затворились в библиотеке. Лохленнцы подожгли ее. У меня до сих пор стоят в ушах крики несчастных, и я не могу отделаться от запаха паленого мяса…
На улице раздались крики и хохот. Бриджит и Имон выглянули. Несколько викингов волокли по грязи женщину. Несчастная увидела Бриджит и плюнула в ее сторону.
Имон закрыл глаза. По его телу пробежала судорога.
— Когда все было кончено и мы покорились, они сделали то же самое с моей женой. Она сопротивлялась. Кричала, старалась вырваться. Я слышал, как трещали ее кости. Они, должно быть, решили, что калеку, никто не возьмет в рабыни. И когда все надругались над нею, последний из насильников вонзил в нее нож. — Имон опустил голову и простонал: — Куда ты смотришь, Христос?
Бриджит подумала, что жене Имона еще очень повезло. Она коснулась его руки. Ей нужно было успокоить священника.
— Она будет ждать тебя в раю.
— Я никогда не забуду ее глаз. Я не сумел освободить ее, но я никогда не забуду ее глаз… Смог бы я снова взглянуть ей в лицо? — Он зарыдал. — Господь отвернулся от нас, оставил на растерзание демонам.
— Никогда не говори таких слов. Отчаяние — это величайший из грехов.
Женщина на улице уже перестала кричать. Бриджит слышала только всхлипывания да хриплый хохот насильников. И вдруг она вспомнила о своей разбухшей груди, об отяжелевшем теле… Да, она тоже не могла помочь этой несчастной. Беспомощность привела ее в ярость.
Имон улыбнулся ей улыбкой безумца.
— А ты, сестра, говорящая такие отважные слова, неужели ты никогда не испытывала отчаяния?
Бриджит вспыхнула.
— Я буду очень благодарна, если ты примешь от меня исповедь. Прошло уже столько времени, и очень многое произошло со времени последней исповеди.
Он выслушал перечень ее грехов и нерешительно прошептал отпущение.
Сгущался мрак. На улице слышались пьяные крики. Конечно, лохленнцы празднуют! Она не осмеливалась покинуть часовню. Здесь был ее брат-христианин, нуждающийся в поддержке, а Халдор имел причины злиться на нее.
Она смотрела на Имона и пыталась молиться. Священник сидел, бессмысленно вперив глаза в темноту и бормоча бессвязные латинские фразы. Громкие крики донеслись с улицы. Имон бросился на пол, в грязь, дрожа всем телом. «О Боже, прости его! Он больше не мужчина», — подумала Бриджит и села, прижавшись к каменной стене. Камни были очень холодными. Она задремала и снова увидела отца, который подбрасывал ее, девочку, высоко в воздух и радостно смеялся. Затем ей пригрезилось, как в темноте, в постели, мать рассказывает ей старые легенды о Сидхе. А вот она, уже девушка, посвящает свое тело и свою жизнь Христу. Внезапно она проснулась. В часовне было темно, и во мраке она услышала всхлипывания. Она подошла к священнику и попыталась успокоить его прикосновениями и словами. Но тот только сжался в комок.
Бриджит встала. Она закоченела от холода, дождь проникал в дверь часовни. Больше она не могла терпеть. Халдор, по крайней мере, теплый. Его руки не приколочены к кресту.
Она сгорбилась и побежала к шатру Халдора.
9
Она разбудила его, когда скользнула в постель, прижалась к нему и мгновенно уснула. Он лежал и думал: что же это значит? Просто замерзла? Нет, она могла бы лечь подальше и спиной к нему, как ложилась раньше. Она называла себя невестой Христа, но от природы была не менее пылкой и страстной, чем норвежские женщины. Неужели она испытывает к нему такое же влечение, как он к ней? Эта мысль чуть не заставила сжать ее в объятиях и обладать ею страстно и долго. Но он сдержал себя. Она устала. Пусть отдохнет.
К чему торопиться? Завтра день отдыха. Пусть она поспит.
Насладившись близостью ее тела, он поднялся, собрал одежду, которую она бросила в беспорядке, и повесил на крюк у огня, чтобы просохла. Набросив на плечи плащ, Халдор откинул полог. Он прошел к тлеющему костру и взял уголь, чтобы разжечь жаровню. В шатре у него всегда были пища и вино — ведь ему приходилось принимать гостей. Он нарезал мясо и стал жарить его на углях.