Я резко повернулась к продавщице, уже складывавшей покупки в пакет. Круга вызова у меня с собой не было — первый я расколотила, а второй остался в колдовских книгах у меня на кухне. Черт, черт, черт! Надо было изготовить круг размером с карманное зеркальце.
— Мэм? — прогнусавила я, беря салфетку, протянутую мамой. — У вас круги вызова есть?
Женщина оскорбленно на меня вытаращилась.
— Ни в коем случае! Алиса, ты же уверяла, что она не водится с демонами. Пусть немедленно уберется из моего магазина!
Мама возмущенно фыркнула, потом сменила гнев на милость.
— Патрисия! — произнесла она. — Рэйчел не вызывает демонов. Газеты пишут только то, что повышает тираж.
Я опять чихнула, причем сильно, до боли. Черт, надо отсюда выбираться.
— Держи, Рэйчел! — крикнул Дженкс; я подняла голову и поймала брошенный им магнитный мелок в целлофановой упаковке. Теребя упаковку, я пыталась вспомнить замысловатую пентаграмму, которую мне показывала Кери. Из демонов только Миниас знает, что у меня есть прямая связь с безвременьем, и если я ему не отвечу, он чего доброго сюда припрется по линиям.
Вдруг стало больно, как от ожога. Скрючившись пополам, я задохнулась от боли и отпрянула от прилавка. Что за дьявол? Не должно быть так больно!
Дженкс взмыл к потолку, оставив позади себя облачко серебристой пыльцы, как осьминог выбрасывает чернила. Мать повернулась ко мне, забыв о подруге.
— Рэйчел?
Она увидела, как я корчусь, схватив себя за руку, и глаза у нее стали круглыми.
Рука онемела, мел выпал. Запястье горело, будто в печку сунули.
— Бегите прочь! — заорала я, но они только воззрились на меня как на ненормальную.
Я ощутила хлопок воздуха, все вздрогнули. Сквозь звон в ушах я посмотрела вверх — сердце попыталось выпрыгнуть из груди, дыхание сперло. Он был здесь — демон, пока еще невидимый. Близко. В ноздри ударил запах жженого янтаря.
Найдя взглядом мел, я подхватила его с пола и вцепилась в обертку, но ногти никак не попадали на шов. Меня разрывали страх и злость. У меня с Миниасом нет дел! Я ему ничего не должна и он мне ничего не должен. И какого черта я не могу разорвать эту долбаную обертку?
— Рэйчел Мариана Морган? — прозвучал аристократический голос с английским акцентом, достойный Шекспировского театра, и у меня щеки похолодели. — Где ты-ы? — протянул он.
— Блин! — прошептала я.
Это не Миниас. Это Ал.
Я в панике глянула на маму. Она стояла рядом с подругой, подтянутая и аккуратная, в костюме осенних тонов, идеально причесанная, первые морщинки едва только начали проявляться у глаз. И понятия не имела, что происходит.
— Мам! — зашептала я, бешено жестикулируя и отступая подальше от нее. — Круг поставь! Вокруг вас обеих!
Но они только таращились на меня, а у меня не было времени объяснять дальше. Мне бы самой, блин, разобраться! Этого не может быть. Это просто розыгрыш, идиотский злобный розыгрыш.
Взгляд метнулся на вертолетный стрекот крыльев Дженкса.
— Это Ал! — прошептал пикси, зависнув надо мной. — Рейч, ты говорила, что он в демонской тюрьме!
— Рэйчел Мариана Мо-о-о-орга-а-а-ан! — пропел демон, и я застыла, услышав шарканье его сапог из-за высокого стеллажа с книгами заклятий.
— Чертов дурак я, а не пикси! — выругал себя Дженкс. — Шпагу брать не буду, больно холодно, — издевательским фальцетом спародировал он. — К заднице примерзнет! Мы по магазинам собрались, а не на дело! — Голос у него становился все злее. — Тинка тебя побери, Рэйчел, можешь ты хоть по магазинам пройтись с мамочкой, чтобы демона не вызвать?
— Я его не вызывала! — не выдержала я. Ладони стали мокрыми.
— Ну так он все равно здесь, — сказал пикси, и я поперхнулась, когда демон выглянул из-за стеллажа. Он знал совершенно точно, где я.
Ал улыбался с ядовитой, застарелой злостью. Поверх пары круглых темных очков на меня смотрели красные глаза с горизонтальными, как у козла, зрачками. В обычном своем зеленом фраке из жатого бархата он казался воплощением старосветского изящества, портретом юного лорда из придворных кругов. На манжетах и воротнике кружева. Аристократически выразительное лицо с сильным носом и подбородком заострилось от злобного веселья, и обнажились в гримасе предвкушения чужих страданий крупные зубы.
Я все пятилась, и он вышел из-за стеллажа.
— Ох, надо же, — сказал он в полном восторге. — Две Морган по цене одной!
Господи. Мама! Ужас мгновенно вывел меня из шока.
— Не смей трогать меня и моих родных! — крикнула я, тщетно пытаясь снять обертку с мела. Если успею нарисовать круг, то смогу его поймать. Может быть. — Ты обещал!