В последние же годы сложно не заметить того, что возникает спрос на реальные универсальные институты согласования интересов, формирующие действенные правила поведения. И эти институты снизу формируются, а, отчасти, и уже сформировались.
Убедиться в этом крайне несложно — для этого достаточно лишь скинуть небольшой защитный слой, который имитирует следование «общепризнанным» институтам. Что будет под ним? Ответ на этот вопрос очевиден. Если нет, то можно в любой момент все понять в ближайшем дешевом кабаке.
На этом фоне псевдо-институты начинают испытывать явный дефицит универсальности их применения. Причина проста — если с их помощью не удается реально решать вопросы всегда, когда это декларируется формально, то и применять их надо выборочно — только тогда, когда это дает достойный эффект. А достойный эффект это даёт только в том случае, когда псевдоинституты применяются в качестве инструментов угроз, которые необходимы на всех уровнях тогда, когда не удается договориться с помощью механизмов институтов реальных. Проще говоря, если понятия не помогают, то иди в суд.
Ситуация известная из истории, равно как и механизм реагирования на неё, который в принципе не может исходить из признания того, что реальных институтов нет. Здесь включается другой обычный механизм, который все более активно используется властью, - искусственное создания объекта для применения искусственных конструкций.
Так выходит и с псевдоинститутами — создается имитация универсальности их применения, типичным примером которой является, например, ОНФ. При этом имитация вынужденно основывается на другом симулякре, который создается теми людьми, которые, как и государство, не признают того, что соответствующих институтов нет.
По иронии судьбы таких людей принято называть гражданскими активистами, то есть активистами веры в имитацию. По понятным причинам — это очень ценные в существующей системе люди, которые фактически являются одним из важнейших столпов в существующей системе вещей.
Все это обычное течение событий, история повторяется. Риск в другом — в неизбежности достижения рано или поздно альтернативного универсального общественного договора снизу. При этом в условиях доступности информации для его возникновения уже не нужно нескольких сотен лет, которые были необходимы для формирования договорной государственности лет 300-400 назад. Очевидно, что этот процесс активно идет, но совсем не очевидно чем он закончится — сценарием установления правил путем разборок, в которых выживает сильнейший, либо сценарием государства-наймита, опыта создания которого на территории не было в новейшее время.
Без будущего
Кризис, которого нет, привел к отказу от планирования в пользу прогнозирования.
С 2016 года все бюджеты будут лишь фиксировать неизвестную ситуацию - от бюджетного планирования решено отказаться. Зато прогнозы теперь будут на 18 лет. Таким образом власть расписалась в том, что не знает, что будет завтра, но зато надеется угадать далекое будущее. Законопроект «об особенностях составления и утверждения проектов бюджетов бюджетной системы Российской Федерации на 2016 год» поступил в Госдуму из Правительства РФ 10 сентября. Суть его проста — отказ от бюджетного планирования на два года в пользу верстки бюджетов всех уровней лишь на один год, причем с отменой «бюджетного правила», что на деле означает, что бюджеты всех уровней будут иметь на плановую, а фиксационную природу.
Правительство фактически признало, что не знает, что будет завтра, и предложило отказаться от планов на неизвестное.
Но не от прогнозов — было подписано и еще одно постановление Правительства, которое вводит 18-летний цикл бюджетного прогнозирования. Цели этого решения понятны — Правительство оказалось не готово признать, что запущенная недавно в связи с принятием закона «О стратегическом планировании» футурология в нынешних условиях не имеет смысла. Равно как и реальное прогнозирование — не зная о том, что будет завтра, можно с успехом гадать о послезавтра, рисков в этом нет, так как все прогнозы все равно забудутся. При этом совокупность этих решений лишает каждое из них содержательного смысла по причине того, что бюджетное планирование основывается на бюджетном прогнозировании. Следовательно, отказ от планирования приводит к тому, что реальное прогнозирование становится не нужным ни формально, ни фактически.