И потрахаться.
Прошлым летом Уокер даже гостила в семье Бонни на одни из выходных и поняла, откуда произрастает романтичность её натуры. В доме, скрытом вязами в дорогом районе Питтсбурга, все любили всех и алкоголь. За отказ пить отец Шон мог выстрелить даже в очень хорошего человека.
Из этого уикенда Виктория вынесла главное: когда тебя все любят, деваться некуда, приходится любить в ответ.
– Цыц! – Пришлось рявкнуть и с беспокойством оглянуться на дверь. Помимо магнитного замкá они припёрли створку стулом, и, вздумай к ним ворваться Чак Норрис, это даст несколько минут форы. Фрей спрячется в шкафу, а Мия и Лис сбегут в ванную. – Надо взяться за руки.
– А что спрашивать будем?
– Когда закончится грёбанная пандемия, не?!
– Весомо!
И девушки ухватились ладонями друг за друга, формируя импровизированный круг. В центре его, украшенная свечами с каждого из углов, таинственно мерцала доска для вызова духов и прочих не очень чистых личностей.
***
На струганных досках массивной столешницы кто-то выжег демоническим огнём «Астарта – шлюха». И всё: ни адресов, ни расценок. Куда идти? Где искать? Сплошные вопросы!
– Чисто!
– Нет, тут что-то нечисто! Покажи карманы, королевич! – Раздухарилась дочь Мамона. Она пребывала в уверенности, Люций жульничает, играя в Вагат. – У тебя где-то амулет сокрытия спрятался?
– А у тебя где-то мозг спрятался, малышка Мими? – Он резво приподнялся с лавки в самом сердце Пандемóниума. Кабак – дерьмо, слишком чистенько что по меркам адской столицы, что по меркам сатанинского сына, но именно сюда захаживали пара близняшек архидемона Ксаркса, на которых у Люцифера были большие планы. – Ещё одно слово таким тоном, и развлекаться будете без меня и без парочки зубов.
– Ладно-ладно, - демоница примиряюще вскинула ладони. Ей оставалось несколько месяцев до перехода в старший корпус Школы ангелов и демонов и ругаться с наследным принцем, когда тот уже давно и прочно обосновался на продвинутых курсах, не входило в планы девушки. – Ещё раунд, Ади?
– Я всегда за. Потому что я – за…дница! – Рыжий театрально отсалютовал кубком, не прекращая поглядывать Мими через плечо. Потому что через плечо открывался роскошный вид на молодого бармена в таких облегающих штанах из драконьей кожи, что он даже про Люция забыл, хотя засматривался на этого небожителя всю их недолгую партию в Вагат, иногда вспоминая, что нужно дышать.
Это вообще удивительно, что сын Сатаны подсел за их столик. Дочь Мамона, правда, говорила, в детстве они были весьма дружны с Люцифером, но сейчас между этими двумя пролегала пропасть похлеще Вельзевуловой Впадины. Такие пропасти ещё называют «Ты – младшекурсница, я – старшекурсник, а ещё я самый завидный грубиян в академии и якшаться с малявками мне не по чину».
– Последний раз. – Сухой кивок Люцифера. – И я валю. – В полумраке таверны он уже заметил две пары сине-чёрных крыльев и искрящиеся медью волосы близняшек. Но раз сёстры только пришли, пусть накидаются Глифта, а потом он к ним подкатит.
– Извините, дамы и господа, - Ади перебил, вскакивая с лавки, - но я вынужден отвлечься, - бармен за стойкой недвусмысленно подмигнул рыжему. Белый флаг сдачи бастиона. И истинным грехом будет не согрешить.
– Не смотри на него так, Люций.
– Как?
– Так, словно хочешь подкараулить этой же ночью и выстрелить магией в жопу.
– Не буду рисковать, ему может понравиться.
– Твоя правда, - дочь Мамона захихикала и в нетерпении поелозила на месте с таким довольным лицом, что захотелось стереть эту поганую ухмылочку одним немужественным, но справедливым хуком справа. – Вернёмся к Вагату. Мой вопрос: что случилось у вас с Ости?
Пф-ф, что случилось у них с Ости, вдруг стало волновать едва ли не всю академию. И хорошо ещё, что случилось прямо перед каникулами, а то за ним в стенах школьного зáмка волочилась бы вся свита, к которым подмазались бы курсы помладше, педагогический состав, обслуживающий персонал и парочка домовых.
И что ему сообщить такому скопищу любознательных фанатов? Она шла-шла и ушла? Или соврать, что продал её на ежегодной столичной ярмарке, развивая общительность, смекалку, жадность и нелюбовь к ближнему?
– Я отправил её в отставку, - безапелляционно подытожил Люцифер. – Смотри сама, если получится. – Мими не стала ждать второго приглашения. Перегнувшись через стол, она сцепилась глазами с наследником и попыталась пробить мысленный барьер.
Безраздельно наслаждаясь правами главной школьной сплетницы, дочь Мамона любила собирать факты, и факты были жареными: отношения Люция и Ости, растянувшиеся на три года, дали трещину. Потому что королевские сыновья – хреновое приобретение в быту. Они часто вырастают под два метра ростом, прихотливы в кормёжке, плохи́ в управлении, любят греть чужие койки и наделены интуитивно непонятным интерфейсом. Сегодня такой вот сатанинский отпрыск лапает твоё колено на званом ужине и клянётся любить до гроба, а завтра ты понимаешь – имелся ввиду твой собственный гроб.
А значит разведать подробности – её «святой», демонический долг.
Но как Мими не всматривалась, пробить барьер не выходило. Один за другим Люцифер услужливо подсовывал ей картинки памяти, где он то у зеркала крутится, то выбирает рубашку – просто чёрную или очень чёрную. Иногда там мелькала клубника. В иные разы на клубнике были сливки. Далеко не всегда это слизывалось с тарелки, потому что узреть женский пупок глазастая дочь Мамона тоже успела.
За него и зацепилась.
– Ты врёшь! – Она ошалело присвистнула. – Я видела! – Демоница и правда увидела – крошечный обрывок сцены, достойной драмы. Злые брови Ости и презрительно изогнутый рот «Пошёл прочь из моей спальни и из моей жизни!». Драконьи потроха, да такая сплетня – всем сплетням сплетня! И Мими себя уважать перестанет, если не расскажет её всей…
– Что. Ты. Хочешь. – Очень медленно процедил Люцифер. В тоне считывалось «Что ты хочешь за молчание?» и одиннадцатая и двенадцатая казни египетские, не вошедшие в историю земных религий по соображения нравственности. Ходили слухи, Его Величество Сатана сам настоял, чтобы те вычеркнули из древнееврейских посланий к потомкам, сохранив казни для традиционных развлечений на его балáх.
– Выполнишь задание, - в этот момент хищности дочери Мамона могли бы позавидовать аберийские кобры. Настроение у неё поднялось, перья крыльев ощетинились, в воздухе потянуло чем-то вкусным. Злыми деяниями, радостно резюмировал рассудок.
– Валяй. – Люций отмахнулся. Вряд ли мелочь Мамонова родит что-то такое, что окажется ему не по зубам. – Могу украсть, могу убить, могу купить тебе этот кабак.