– Уокер.
– Да?
– У тебя проблемы.
– Я пьяна? Это ненадолго, у меня хороший обмен вещес…
– Ты сказала, что тёмные силы могут украсть твоё сердце.
– Не дёргайся, гнусный воришка, - хватаясь за скрученный в тубу конспект, девица вскочила, делая пару шагов навстречу, и выставила свиток, целясь в мужское горло. – Ты ж не демон, а, значит, в безопасности!
– Уверена? – Он оскалился, обнажая идеально белые, хищные зубы. – Твои подруги пропали, мы вдвоём уже больше часа, в коридоре гробовая тишина.
– Они ушли всего… - зыркнув на часы, студентка охнула и быстро-быстро захлопала ресницами, стараясь прогнать хмель. – Странные дела, мне казалось, прошло совсем немного времени. – Она дикой кошкой пересекла комнату по диагонали, явно что-то прикидывая, и вдруг решилась. – Значит так. Я тебя развязываю, мистер Уокер, и ты просто валишь, куда собирался. Или врал, что собирался. Как выбраться из кампуса, не подскажу, в холле мы держим своего личного цербера, но раз залез, значит сможешь и сле…
– Согласен, - Люцифер являл собой суть дружелюбия и покорно дёрнул связанными руками. Последние минут двадцать ладони успешно скрывали эрекцию, о которой он не желал думать, и теперь демон прикидывал, как завоевать искомый элемент гардероба в честном «бою» и не грехопасть до смертных девок.
Вики кивнула, а потом ещё раз кивнула и приблизилась, ставя колено на огромный, мягкий подлокотник того синего монстра, в котором утопал пленник.
– Развязывать их я буду… - от потуг она крякнула, цепляясь за петлю, - …дольше, чем завязывала.
***
У Карла Густава Юнга в арсенале есть метод направленных ассоциаций, но едва Виктория касается чужой, изящно расписанной чернилами кожи, к ассоциациям добавляется электрический разряд.
Второй-седьмой-одиннадцатый.
С сомнением она смотрит на кондиционер, точно зная, током не бьёт по воздуху. Потом на одежду своего гостя – ткань у той слишком дорогая и натуральная. В конце концов девушка грешит на свою пижаму: в этот шёлк подмешали синтетику?
– Что-то не так? – Она нависает над мужчиной, и он запрокидывает голову вверх, а ещё ухмыляется по-котски. В смысле, по-скотски!
– Всё так, - приходит к выводу Вики и принимает самое верное решение.
Бесстрашно закрывает глаза и рушится в чужие губы, всего лишь раз одарив себя порцией отборных эпитетов, самое вежливое из которых было «ведёшь себя, как Бонни!». А потом забывает и про них, потому что осознаёт – никогда раньше она не целовалась.
В смысле, целовалась десятки раз, просто не так.
А так она никогда не целовалась.
У неё точная, похожая на заученную формулу техника: коснуться, прижаться, чуть приоткрыть рот, провести языком по губам, словно варенье слизываешь, подцепить им верхний ряд зубов, скользнуть по дёснам, отклониться, давая каждому момент для выдоха, - вся эта техника летит к чертям.
Разбивается о чужую жадность.
Крошится под нахрапом влажного, подвижного языка.
И теперь поцелýю подойдёт определение «текуче», «глубоко» или даже «размашисто», но у процесса нет единого алгоритма – в этом весь алгоритм.
– Что ты сказал? – Когда они прерываются, Виктория вполне отчётливо слышит «я не должен».
– Я молчал, - у него осоловелые, в хорошем смысле воспалённые зрачки, расширенные от возбуждения. Всё он ей должен теперь, звиняйте! – Рот, знаешь ли, был занят, Уокер!
– Никогда так не делала, - а теперь, когда шорты липнут к взмокшему лобку, как-то глупо давать заднюю. Потом спишет всё на алкоголь и на красноглазое обаяние; залакирует мыслью, что под выбившейся рубашкой отнюдь не пряжка размером с якорь пряталась; и будет жить дальше.
– Честно говоря, - однофамилец не просто впечатлён, он в восхищении, - я тоже.
– Тогда я разденусь.
– Не стóит.
– Стои́т, - недвусмысленный взгляд в район его паха.
– У меня могут быть проблемы.
– Из-за твоей подружки?
– В некотором смысле.
– Что ж, - Вики молниеносно дёрнулась к ширинке и потянула молнию. А потом так резво дёрнула его джинсы вниз, что те сползли вместе с бельём. – Когда узнает, можешь соврать ей, что я связала тебя и изнасиловала.
Последняя ниточка здравости, за которую держался демон, рухнула именно в этот момент: «Когда узнают? Как бы не так! Если узнают…».
– Виктория.
– Да?.. – От собственного имени девушку ведёт и, в попытках удержать равновесие, она впивается в мужское плечо и смотрит. Нет, пялится. Забывает всё, что слышала про активное согласие. – Отказы не прини…
– Замолчи-и-и…
И чуть раньше, чем Уокер договаривает, ей нахально, подавшись вверх, затыкают рот.
***
Свои пижамные шорты девица стягивает кокетливо. Точнее, думает, что так. Потому что сам Люций полагает, этот номер можно показывать в цирке, в перебивке между юмореской и клоунами. И находит натуралистичность крайне вдохновляющей.
В принципе его вдохновение достигло своего пика уже давно.
Теперь девчонке придётся постараться, чтобы отогнуть то от пупка.
Но раз справилась с резинкой, выуженной из сумки – «это даже не моя сумка, чтоб ты понимал, но у Бонни тут круглосуточная аптека на все случаи жизни!», - то потенциал в наличии.
Когда Уокер залезает на мягкие подлокотники кресла, задевая его торчащими, возбуждёнными сосками, у него обостряются все органы чувств. Даже те, про которые Люцифер не догадывался. Ну надо же, он настолько привык доминировать, что сейчас, якобы связанный, ловит особый кайф.
– Я присяду? – На его член она смотрит с тем восторгом, с каким дети смотрят на рождественскую ёлку. И, если очень себе льстить, размеры тоже совпадают.
– Располагайся. – Почти королевский кивок. – Тут не занято. – Самая странная смертная девушка в его жизни. Первая смертная девушка, с которой он вот ка-а-ак возьмёт и ка-а-ак переспит.
Дерьмо драконье, а ведь он даже не разрешал ей такого!
«Хватит заниматься самообманом, королевич! Это она тебя трахнет! – Почему-то внутренний голос звучит насмешливым тоном Мими. – Какой позор!».
Люций попытался реабилитироваться, представляя, что Непризнанная – его рабыня, и он просто изъявил свою волю, приказав попрыгать сверху и отработать бёдрами сверхурочно.
А как они встретились? Пусть будет что-то простое, как её пижама, расхристанная по полу. Пусть девчонка идёт по саду Адама и Евы поздно ночью, Школа спит, а он – нет. Шастать среди деревьев с ладной фигуркой и смазливым личиком – нарываться.
Но ей определённо повезло, она нарвалась на его член.
– Ты сядешь?
– Нет, постою. – Она хмыкнула и прикинула, как выглядит с его ракурса, - точнее, повишу.