– Ты всё-таки вчера сказал правду, – произнесла она.
– Ты о чём? – не понял Артём.
– О моём лунатизме.
– Даш, да брось ты! Не бери в голову, ты нормальная, даже очень, и всё у тебя будет хорошо.
– А очень нормальная – это что-то вроде комплимента, да, Артём? – послышались игривые нотки в её голосе.
– Нормальная – это значит здоровая!
– Ах… а я то уже обрадовалась, дурочка… хотя ночь проведённая с девушкой должна к чему-то обязывать. Разве не так, Артём? – в её игривом голосе уже слышалась и женская кокетливость.
– Даша, хватит уже! Мне сейчас не до шуток, – резко остудил её он.
– Ладно, не буду. А что ты видел во сне? Расскажешь?
– Нет, Даша, не стоит, там нет ничего интересного.
– Ну и не надо, – обиженно ответила она.
Почувствовав перемену в настроении девушки, Артём присел рядом и взял её руку:
– Даш, не обижайся, я всё расскажу тебе, только кое в чём разберусь сначала.
– Артём, это касается меня?
– И тебя и меня, и ещё кое-чего… давай чуть позже об этом. Хорошо?
– Ну ладно. Только не замыкайся в себе, Артём, прошу тебя… я ведь рядом, я тоже живой человек.
– Конечно, ты живой человек, и очень милый человек, я помню об этом, Даша, – с теплотой в глазах сказал он.
Девушка трепетно вздохнула и положила свою голову ему на плечо. В этот день между ними больше не было размолвок, хотя какая-то недоговорённость всё же чувствовалась. По настоянию Самуила Львовича родители Дарьи дали согласие не навещать её ежедневно, чтобы она немного успокоилась, профессор пообещал самолично докладывать о состоянии её здоровья и, разумеется, обо всём остальном. До позднего вечера Артёма не покидало ощущение какой-то опасности, но найти внятного объяснения своему предчувствию он не мог. Что-то было не так, что-то вокруг них назревало и готовилось разразиться грозой. Но он старался не подавать виду, чтобы ненароком не встревожить Дашу. Пожав дружески друг другу руки перед сном, они попытались заснуть. У неё это получилось быстрее, а Артём ещё какое-то время ворочался…
Он очутился в том же сне, в тот самый момент, когда огонь поглотил Дашу. Артём не испытывал страха за себя, то, что он мог потерять, он уже потерял и хотел вернуть её любой ценой. Почти вплотную подойдя к огнедышащей стене, он ощутил на себе весь пыл её обжигающего дыхания.
– Отдай её! – крикнул он, неизвестно на что надеясь.
После его слов наступила мёртвая тишина, пламя словно замерло, обдумывая его требование. Потом в самом центре огненной стены стало проявляться женское лицо, но это была не Даша.
– Ты хочешь, чтобы я вернула ей свободу? – раздался её смеющийся голос.
– Да, хочу.
– А ты готов расплатиться за неё?
– Расплатиться? И чем же? – проговорил Артём, чувствуя какой-то подвох.
– У всего есть своя цена. Разве ты не знал? – усмехнулась она. – Эта девочка моя пленница, она в полной моей власти, и только я могу решить её дальнейшую участь. Мне надоело играть с вами в кошки мышки, я хочу назначить свою цену за её освобождение.
– Так назови её.
– А ты готов пожертвовать собой ради неё?
Артём ответил, почти не задумываясь:
– Да, я готов.
– Это достойный ответ. Но я всё же дам тебе время на обдумывание, а чтобы ты не сомневался в нашем разговоре, прими от меня небольшую памятку.
В следующее мгновение грудь Артёма пронзила острая жгущая боль, заставившая его вскрикнуть.
– И запомни одно, чтобы остановить непоправимое ты должен сказать: Агнис. Это я. Я услышу тебя и пойму, что ты решился окончательно.
Артём хотел ещё что-то спросить, но не успел, картинка сна моментально распалась.
– Артём, милый, проснись, ты опять кричал, ну проснись же! – ворвался в его сознание голос Даши.
– Что? Опять кричал? – переспросил он.
– Да, очень сильно, тебя, будто саблей насквозь пронзили. Что ты опять увидел?
– Может быть, и саблей… а может, ещё чем-то, надо проверить, – рассеянно произнёс он, направляясь в ванную.
– Артём, что за шутки?
– Какие уж тут шутки.
Его подозрения подтвердились, на правой груди он обнаружил небольшой ожог, похожий на заглавную букву «А», или ему так казалось. Всё это походило на какую-то зрительно-слуховую галлюцинацию, если бы не вполне вещественные доказательства. Да и боль в груди Артёму не могла померещиться, она была вполне настоящей и ощутимой. Он особо никогда не увлекался мистикой и ей подобными вещами, но сейчас невольно подвергал сомнениям свои прошлые убеждения.