На протяжении этой недели Элбрайн почти не виделся с эльфами. Вскоре после обсуждения судьбы беженцев он встретился с Джуравилем, и тот с большой неохотой, но все же согласился послать эльфов в Ландсдаун, чтобы еще раз предостеречь жителей этой деревни.
— Мне не нравится, что мы втягиваемся в неурядицы, имеющие значение прежде всего для людей, — тяжело вздохнул он.
На что Элбрайн ему ответил:
— Только с вашего собственного согласия.
В конце недели Джуравиль и Тантан явились к Элбрайну с хорошими новостями.
— Жители Ландсдауна ушли на юг, — сообщил Джуравиль. — Все до одного.
— Их встретили и сопровождают солдаты королевской армии, — добавила Тантан.
— Огромное спасибо вам обоим, — торжественно заявил Элбрайн и поклонился.
— Не нам, — засмеялась Тантан, — Они покинули деревню еще до того, как мы там появились.
Элбрайн недоуменно посмотрел на эльфийку.
— Ее благодари, — сказал Джуравиль, и тут из кустов вышла Пони.
Элбрайн бросился к ней, сжал в объятиях. Удивительно! Получается, что эльфы не стали прятаться от нее! Он перевел взгляд на Джуравиля и Тантан.
— Ты ведь все равно уже рассказывал ей о нас, — с кривой улыбкой произнес Джуравиль.
— Тем не менее мы явно произвели на нее впечатление.
Удивительно, но голос Тантан звучал сейчас мягче, чем обычно.
— Я была в Ландсдауне, когда увидела их, — объяснила Пони. Элбрайн скользнул по ней взглядом; вроде бы никаких ран, просто грязная и донельзя усталая после долгой дороги. — Что за конь твой Дар! Без единой жалобы он довез меня до Палмариса, а потом с той же скоростью поскакал обратно. В королевстве объявлена общая тревога, так что врасплох враги больше никого не застанут.
Не отрывая взгляда от сияющих голубых глаз Пони, кончиком пальца Элбрайн стер пятно грязи с ее щеки. Как он любил и уважал эту удивительную женщину, Джилсепони Альт, как восхищался ею! Ему страстно хотелось защитить ее от всех напастей, но тут-то и возникала проблема. Тогда отступали на задний план и теряли всякий смысл те качества, которые он так любил в ней, — воля и сила.
— Весь мир должен благодарить тебя, — прошептал он и обернулся к эльфам.
Но те, со свойственной им чуткостью, уже исчезли, чтобы не мешать уединению влюбленных.
— Они знали, что мы были здесь, а теперь хотят выяснить, куда мы подевались, — сказал Элбрайн Эвелину.
Они стояли под прикрытием тесно растущих деревьев, обрамляющих долину, по форме напоминающую чашу; Элбрайн — верхом на коне. Грязноватый снег казался бело-голубым в бледном свете яркого месяца. На противоположной стороне долины по склону двигались три неясно различимые фигуры: по-видимому, посланные на разведку гоблины.
— Может, никого не обнаружив, они поверят, что мы просто ушли отсюда, — высказал предположение Эвелин.
В самом деле, большая часть беженцев отправилась дальше на восток. Однако чуть меньше сорока воинов остались с Элбрайном; ну и, конечно, все еще прячущиеся от человеческих глаз эльфы, точного числа которых не знал даже он.
— Это было бы большой ошибкой с их стороны, — ответил Элбрайн.
Однако то, что он сделал дальше, заставило Эвелина заволноваться. Вместо того чтобы по-прежнему держаться в тени деревьев, Элбрайн подал жеребцу знак выйти на свободное пространство. Спускающиеся по противоположному склону гоблины на мгновение остановились и схватились за свои луки.
— Элбрайн! — яростно зашептал Эвелин, — Куда ты?
Тот не шелохнулся — величественная фигура, неподвижно застывшая на фоне ночного неба.
Три стрелы взлетели и упали, недолетев или перелетев через него.
— Им даже в голову не приходит, что мы тоже можем видеть их, — с усмешкой заметил Элбрайн.
Эвелин подбежал к нему и остановился, прячась за конем.
— Лучше бы они сами не видели нас! — проворчал он.
— Успокойся, друг мой, — ответил Элбрайн.
Еще одна стрела вонзилась в покрытую снегом землю не дальше двадцати футов от них. Конь даже ухом не повел; жаль, что Эвелин не обладал его выдержкой.
Гоблины между тем продолжили свой спуск по склону. Элбрайн медленно поднял лук и выстрелил. Эвелин, конечно, не мог различить, куда попала стрела, но один из темных силуэтов внезапно дернулся и упал на землю. Двое оставшихся гоблинов бросились назад, оскальзываясь на склоне.
— Давай разделайся с ними, а то уйдут! — не выдержал Эвелин.
— Спешка тут ни к чему, — ответил Элбрайн. — Главное — не промахнуться.
Дождавшись подходящего момента, он снова выстрелил. Стрела угодила второму гоблину в голову. Оставшийся заверещал и начал быстро карабкаться вверх. Поскользнулся, упал на живот и сполз по склону, оказавшись даже ниже, чем был вначале.
— Ну, давай же! — возбужденно воскликнул Эвелин. — Хо, хо, знай наших!
Однако Элбрайн почему-то повесил на плечо лук и сейчас сидел, закрыв глаза и откинув назад голову, как будто просто подставляя лицо мягкому ночному ветру.
— Ну, что такое? — спросил Эвелин, провожая взглядом гоблина, который наконец добрался до хребта, перевалил через него и скрылся из виду.
Элбрайн медленно открыл глаза и посмотрел на Эвелина.
— Слава, друг мой, — объяснил он, развернул коня и направил его под прикрытие деревьев.
— Слава? — повторил Эвелин. — При чем тут слава? Ты дал ему уйти! Теперь он сообщит своим, что мы не ушли. Или, по крайней мере, что ты не ушел… — его голос сошел на нет, на полноватом лице расплылась широкая улыбка. Конечно, этот мерзкий гоблин расскажет остальным, что таинственный Защитник на своем могучем жеребце никуда не ушел и что, следовательно, в лесу их по-прежнему поджидает смерть. — Хо, хо, знай наших! Слава об Элбрайне разнесется по всей вражеской армии!
— Нет, — поправил его Элбрайн. — Слава о Полуночнике. И пусть трепещут враги.
Да, подумал Эвелин, провожая взглядом могучего коня и его всадника. Да, они будут трепетать, можно не сомневаться.
Элбрайн исполнял свой танец с мечом, как он это делал когда-то в Облачном Лесу. Меч плавно взлетал — вверх, в сторону и по дуге вниз: шаг, удар, шаг, удар и шаг назад.
Медленно, грациозно движения перетекали друг в друга — мускулистый обнаженный мужчина, воплощение истинного воина, меч которого казался его гармоничным продолжением.
Из-за деревьев за ним с благоговейным восхищением наблюдали Пони и Эвелин. Они наткнулись на него совершенно случайно. Монах шел первым и, увидев, что Элбрайн обнажен, попытался увести Пони в сторону. Однако она уже заметила Элбрайна и теперь не могла оторвать от него взгляда.
Он грациозно двигался, словно находясь в трансе, и это зрелище потрясло Пони. Полное слияние тела и духа, экстаз, сродни тому, который возникал во время их близости, и все же в чем-то другой, хотя и не слабее по интенсивности. Что-то выходящее за пределы обычного человеческого опыта, что-то почти божественное.
В бытность монахом Санта-Мир-Абель Эвелину тоже приходилось наблюдать, как хорошо сложенные, сильные мужчины делают физические упражнения, но такого совершенства он не видел никогда.
— Уйдем поскорее, — прошептал Эвелин, когда Элбрайн на мгновение остановился.
Пони понимала, что он прав: нехорошо подглядывать за тем, что человек предпочитает делать в одиночестве. Но как только Элбрайн возобновил танец, как только меч снова начал свои медленные, плавные движения, оторваться от этого зрелища оказалось выше ее сил.
Те же самые чувства охватили и Эвелина.
Закончив танец, Элбрайн опустился на траву; они тут же потихоньку ушли.
Встретив его спустя час, Пони не сумела скрыть охватившее ее чувство вины, ощущение, что она вторглась туда, куда не следовало.
— Я видела тебя сегодня утром, — в конце концов призналась она. Элбрайн вопросительно посмотрел на нее. — Когда ты упражнялся. Я… Я не хотела… — она запнулась и опустила взгляд.