За этой бравадой явственно слышался страх; на самом деле Толу меньше всего хотелось сражаться с Защитником и попробовать на своей шкуре мощь его меча.
— Брось меч на землю, — приказал Элбрайн, — Здесь и сейчас я не собираюсь судить тебя, Тол Юджаник. Ты вернешься со мной в лагерь и сам расскажешь о своих преступлениях, а там уж пусть люди решают.
— Бросить оружие, чтобы потом болтаться в петле? — насмешливо спросил Тол.
— Это вряд ли, — ответил Элбрайн. — Народ у нас милосердный.
Тол сплюнул ему под ноги.
— Даю тебе последний шанс. Остановись!
Но Тол уже бросился вперед, размахивая мечом.
Легко парировав его удары, Элбрайн мгновенно выбил меч из руки Тола, зашвырнув его в кусты.
Безоружный Тол замер, тяжело дыша и во все глаза глядя на смертоносного Защитника, но потом резко повернулся и заковылял прочь.
Элбрайн поднял меч Тола, собираясь метнуть его вдогонку, но не успел. Из темноты взметнулась пара лошадиных ног и с силой обрушилась на предателя, отшвырнув на землю.
На полянку вышел кентавр.
— Я шел за тобой, — объяснил он, — с Эвелином на спине. Нужно время от времени оглядываться, дружок.
— И где монах?
— Догоняет поври. Сказал, эта маленькая куча дерьма от него не уйдет.
Элбрайн перевел взгляд на Тола. Тот сидел, прислонившись к стволу и обхватив руками голову.
— Я не считаю, что вправе судить его.
— Вечно ты со своим милосердием! — вскинулся кентавр. — Как тогда, с этими трапперами.
— И, как выяснилось, я не ошибся.
— Ну, тут совсем другой случай, — стоял на своем кентавр. — Это конченый человек, и его преступлению нет никаких оправданий. Спасая свою шкуру, он продал нас демону. Да он и сам понимает это. В данном случае милосерднее будет убить его, чем позволить жить с таким грузом на совести.
— Я не считаю себя вправе судить его.
— Зато я считаю, — жестко сказал кентавр. — По-моему, тебе лучше уйти, друг мой. Возможно, Эвелину нужна помощь. Да и вряд ли тебе понравится то, что ты тут увидишь.
Элбрайн понимал, что с кентавром ему ничего не поделать. Не сражаться же с ним из-за Тола Юджаника, который и впрямь пал так низко?
— Будь милосерден к нему, — сказал он. — Я уверен, он жалеет о своем выборе.
— Он сделал его по доброй воле.
— Даже если это так, милосердие всегда идет рука об руку со справедливостью.
Кентавр кивнул с мрачным видом, а Элбрайн взял Крыло Сокола и побежал догонять поври, хотя не сомневался, что Эвелин прекрасно с ним справится. Он успел сделать всего десять шагов, как за спиной послышался один-единственный мощный удар. С Толом Юджаником было покончено.
Внутри возникло неприятное ощущение слабости, но что делать, если столько человеческих жизней поставлено на карту? Тол сделал свой выбор и теперь сполна заплатил за него.
Вскоре за поворотом тропы Элбрайн наткнулся на группу лежащих на земле поври, мертвых или умирающих. Удар молнии, понял он. Значит, Эвелин где-то рядом.
Остановившись, он вслушивался в ночь и вскоре смог различить звуки, неподалеку отсюда. Тенью проскользнул поближе и увидел Эвелина. Тот, зажав еще одного поври под мышкой, бил его головой о ствол дерева.
Внезапно внимание Элбрайна привлекло какое-то движение дальше по тропе. Приглядевшись, он увидел последнего поври, того самого Улг Тик’нарна, который разговаривал с Толом Юджаником. Опустившись на одно колено, Элбрайн взял лук, прицелился и выстрелил. Повторилась та же самая история, что и прежде, — в последний момент стрела изменила направление полета и исчезла среди деревьев.
Разочарованный и недоумевающий, Элбрайн выхватил меч и бросился к поври. Тот, по-видимому, понял, что от длинноногого человека ему не убежать, и повернулся к нему лицом. В его руке посверкивал зазубренный меч.
— Полуночник… — пораженно сказал он. — Ха! Вот сейчас ты и умрешь! — И поври бросился в атаку.
Элбрайн молча отбил удар, ткнув кончиком меча прямо в горло карлика. И что же? Точно нацеленный меч ушел в сторону под воздействием какой-то непонятной силы, а сам Элбрайн потерял равновесие и упал лицом вперед.
Поври, конечно, тут же воспользовался этим. Удар его меча пришелся по свободной руке Элбрайна, прямо по ладони.
Элбрайн откатился в сторону, вскочил и снова оказался лицом к лицу со своим странным противником.
Рассмеявшись, Улг Тик’нарн снова бросился в атаку.
Стоя неподалеку, Эвелин с любопытством наблюдал за происходящим. Элбрайн сделал еще один безукоризненный выпад, и снова в последний момент меч словно отвело в сторону. На этот раз, однако, Элбрайн устоял на ногах.
Эвелин убрал графит, который держал в руке, поскольку в данном случае прибегать к удару молнии было опасно. Что-то с этим поври не так, в этом нет никаких сомнений: его окружала магическая защита, природы которой Эвелин не понимал.
Элбрайн дважды тщетно попытался ударить хохочущего поври мечом по голове. Эвелин достал карбункул, найденный около тела мертвого Квинтала, и… — совершенно отчетливо ощутил, какую мощную магию излучают усеянные шипами нарукавники поври.
— Все ясно! — проворчал монах. — Хо, хо, знай наших!
Он достал могущественный солнечный камень — второй из позаимствованных у мертвого Квинтала.
— Глупый Полуночник, меня нельзя убить, — насмешливо сказал Улг Тик’нарн, продолжая теснить растерянного Элбрайна. — Мой господин защищает меня. Бестесбу…
Вместо окончания слова послышалось бульканье — под воздействием солнечного камня магическая защита поври рухнула, и меч Элбрайна пронзил ему грудь.
— Мне это имя не известно, — признался Джуравиль, глядя на Элбрайна, сидящего по ту сторону костра.
— А мне известно, — Эвелин удобно устроился на упавшем бревне. — Бестесбулзибар, Азтемефостофель, Пелукаин, Декамбринезар…
— Я понял — это имена демонов дактилей! — воскликнул Джуравиль, узнавший два из названных имен.
— Теперь, если этому поври можно верить, мы знаем, что наших врагов ведет и направляет зверь, самый настоящий зверь в физическом смысле этого слова, — заметила Пони.
— Да, теперь мы знаем это, — Эвелин швырнул на землю заколдованные нарукавники. — И знаем, где он обитает.
— Барбакан, — сказал Элбрайн.
— Дымящаяся гора, — уточнил Эвелин.
Воцарилось молчание, во время которого все пятеро — трое людей, Джуравиль и Тантан — внезапно остро ощутили беззащитность. Демон в самом деле существует, и — через дух Квинтала или по отчетам своих генералов — ему известно об отряде, известно о Полуночнике.
Эвелин встал; Пони схватила его за руку, пытаясь удержать.
— Я знаю, каково мое предназначение, — монах говорил очень тихо, но Элбрайн, мгновенно оказавшийся рядом, и эльфы с их острым слухом прекрасно слышали каждое слово. — Знаю, зачем Дух Божий сделал так, что мне пришлось бежать из Санта-Мир-Абель, украв камни.
— Ты хочешь отправиться в Барбакан, — сказала Пони.
— Я видел собравшуюся там армию, — ответил Эвелин. — Я видел тьму, которая вот-вот поглотит все королевство: Санта-Мир-Абель и Палмарис, Урсал и даже Энтел на Поясе-и-Пряжке. Не исключено, что и Бехрен не устоит, — посмотрев прямо в глаза Пони, он перевел взгляд на Элбрайна. — Нам не одолеть приспешников демона. Люди находятся в плену собственных слабостей, а эльфов осталось слишком мало. Единственный способ предотвратить наступление тьмы состоит в том, чтобы обезглавить врага, уничтожить ту могучую связующую силу, которая удерживает вместе поври, гоблинов и великанов, ненавидящих друг друга.
— Ты хочешь сразиться с созданием, обладающим таким могуществом? — недоверчиво спросил Элбрайн.
— Даже если все армии всех королевств Короны объединятся, они не смогут подойти близко к демону, — ответил Эвелин. — А я смогу.
— Пожалуй. Небольшому отряду сделать это будет проще, чем армии, — заметила Пони.
Она заглянула в глаза Эвелину, который стал для нее как брат. И увидела в них боль и страх, которых не было, пока речь шла о том, что он отправится на север один. Эвелин боялся за нее, не за себя.