— Оставь в покое женщину! — закричал «главарь гоблинов» одному из своих приспешников, который бросился было к Пони.
Тут Эвелину пришла в голову новая идея. Используя связь со своим собственным физическим телом, он быстро активизировал зажатый в его руке второй камень, и рука гоблина, в тело которого он вселился, превратилась в тигриную лапу.
— Хо, хо, знай наших! — завопил «главарь гоблинов». — Получилось!
Так оно и было, но потребовавшееся для этого напряжение оказалось велико, слишком велико; почти сразу же концентрация Эвелина рассеялась, его дух выскользнул из тела гоблина и полетел обратно к своему телу, покоящемуся среди берез. Однако прежде чем это произошло, он последним невероятным усилием воли заставил гоблина вцепиться тигриной лапой себе в лицо. Едва снова обретя власть над своим телом, главарь гоблинов обнаружил, что его рука — или по крайней мере то, что он ощущал как свою руку — с яростью раздирает его же самого!
Удивленный, сбитый с толку гоблин зашатался и второй, нормальной, рукой схватился за израненное лицо. Удивление сменилось ужасом и дикой болью, он рухнул на землю рядом с Пони, и она вонзила меч прямо ему в грудь.
Повернувшись к пленникам, она закричала, чтобы они бежали к лесу. Большинство так и сделали, но некоторые остались. Судя по скорбным лицам, гоблины убили их родных и близких, и эти люди жаждали рассчитаться с ними. Подобрав оружие мертвых гоблинов, просто булыжники и палки, а то и просто с голыми руками, они бросились в бой.
Развязка наступила спустя несколько минут. Более двадцати гоблинов погибли, остальные рассыпались по лесу. Несколько человек были ранены. Ранен был и кентавр, хотя он не обращал никакого внимания на свои синяки и порезы. Нетвердо ступая, подошел Эвелин, терзаемый ужасной головной болью. Тем не менее он тут же с помощью гематита принялся исцелять раны пострадавших.
Элбрайн окликнул Паулсона, Бурундука, Джуравиля и вместе с ними отправился посмотреть, не собираются ли гоблины снова напасть на них.
Они рыскали по лесу около часа, но нашли лишь двух гоблинов, спрятавшихся в кустах, и третьего, который, видимо, помешался умом, потому что кругами бегал на одном месте, ни на что не обращая внимания.
В итоге засада удалась на славу, и пленники оказались на свободе, что, однако, породило новую проблему: теперь нужно было позаботиться об их судьбе.
— Белстер наверняка уже ушел далеко на юг, — рассуждал Эвелин. — Даже если я свяжусь с ним с помощью камней, как мы доставим к нему людей?
— Они народ крепкий, — заметила Пони, — но вот только опыта в борьбе с гоблинами у них маловато. — Паулсон искоса бросил на нее недоверчивый взгляд; он-то знал, что им часто приходилось сражаться с мерзкими тварями. — Я имею в виду, с этими гоблинами, — поправилась она. — Понадобятся дни, а может, и недели, чтобы научить их самостоятельно прятаться от всех этих монстров.
Внимательно выслушав, Элбрайн посмотрел на трапперов.
Паулсон правильно понял его взгляд. Они с Бурундуком пошли с Элбрайном добровольно, а теперь он собирался взвалить на них новую ношу. Он хотел, чтобы они отвели несчастных на юг, зная, что ни Паулсону, ни Бурундуку эта идея не придется по вкусу; слишком свежа была боль потери друга. И все же Элбрайн верил, что они не откажутся — ради беженцев! Эта мысль задела какие-то очень глубокие струны в душе Паулсона; впервые за много лет он почувствовал себя неотъемлемой частью тесного круга единомышленников и даже друзей.
— Есть и другой выход, — внезапно заявил Джуравиль с низкой ветки ближайшего дерева.
Он старался все время держаться в тени, чтобы не пугать беженцев. Хватит с них и кентавра; своим присутствием тот нервировал их почти так же, как и гоблины.
Все взгляды обратились к эльфу. Свесив ноги, он непринужденно сидел на ветке.
— Есть одно место не так далеко отсюда, где эти люди найдут надежное убежище, — закончил эльф.
Все с надеждой закивали в ответ — все, кроме Элбрайна. Только он один почувствовал в тоне Джуравиля нечто такое, что заставило его понять — речь идет о совершенно особенном месте. Он вспомнил, как впервые покинул Облачный Лес и отправился в Дундалис. Тогда он пересекал Вересковую Пустошь, двигаясь на запад. Сейчас они тоже находились к западу от Вересковой Пустоши, хотя и значительно дальше к северу.
— Мы можем отвести их туда и продолжить путь, — сказала Пони.
— Не «мы», а я один, — поправил ее Джуравиль. — Это место находится примерно в неделе пути отсюда.
— За неделю мы сможем и в Дундалис вернуться, — проворчал кентавр.
— А потом что? — спросил эльф. — Оставим их одних, когда вокруг полно монстров? В том месте, о котором я говорю, им опасаться нечего.
— Ты имеешь в виду Облачный Лес, — сказал Элбрайн. И угадал, судя по тому, что Джуравиль не стал тут же возражать. — Ты уверен, что Леди Дасслеронд согласится принять людей в ваш эльфийский дом? Тебе лучше меня известно, что местоположение долины держится в большом секрете.
— Сейчас необычные времена, — ответил Джуравиль. — Леди Дасслеронд позволила многим из нас выйти в большой мир, принять участие в вашей борьбе. Она не откажется принять людей сейчас, когда вокруг клубится тьма, — эльф улыбнулся. — Кроме того, мы над ними немножко поколдуем или, может, добавим чего-нибудь в еду, чтобы, вернувшись в большой мир, они не сумели найти к нам дорогу.
— Мы все пойдем с тобой! — горячо воскликнула Пони.
Наслушавшись рассказов Элбрайна об этом удивительном месте, она отчаянно хотела собственными глазами увидеть эльфийскую долину.
У Элбрайна и самого возникло сильное искушение снова увидеть Облачный Лес, в особенности сейчас, в преддверии того, что его ожидало. Однако долг был превыше всего.
— С каждым днем, который мы потратим на дорогу туда и обратно, будут гибнуть все новые люди.
— Я один отведу их, — повторил Джуравиль. — У каждого из нас свое предназначение. Утром представьте меня этим людям и можете о них больше не беспокоиться.
Элбрайн бросил долгий пристальный взгляд на своего крылатого друга. Он хотел, чтобы Джуравиль шел с ними и дальше, он нуждался в его мужестве и мудрости. Однако эльф был прав. Поход в Барбакан, конечно, дело первостепенной важности, но и нуждами ни в чем не повинных людей пренебрегать не следовало.
Значит, утром предстоит еще одно мучительное расставание.
— Вот и ты, в конце концов! — воскликнула Тантан, заметив жеребца, рысцой пересекающего поле неподалеку от Сорного Луга.
Большинство эльфов давно покинули эту местность, некоторые ушли на юг вместе с людьми, другие вернулись в Облачный Лес. Те двое, что остались здесь с Тантан, продолжали следить за тем, как протекает вторжение.
Тантан тут не нравилось, очень не нравилось.
Однако она ждала Дара; он был ей необходим, чтобы выполнить задуманный план.
Она с некоторой опаской подошла к жеребцу, но почти сразу же почувствовала, что может установить с ним мысленную связь. Бирюза была настроена исключительно на Элбрайна, однако Тантан, с ее эльфийской кровью, если и не могла читать мысли коня, то, безусловно, воспринимала его эмоции.
Судя по всему, Дару ее план пришелся по душе.
Он не возражал, когда она вспорхнула ему на спину, и тут же поскакал на север.
ГЛАВА 46
МАРИОНЕТКА ДЕМОНА
Он не чувствовал камней у себя под ногами — факт, который раздражал его едва ли не больше всего на свете. Несмотря на все преимущества существования в форме духа, Квинтал утратил ощущения, доступные смертному телу. Для него больше не существовали такие вещи, как прикосновение травы и камней к голым ногам, запах готовящейся пищи, вкус моллюсков с экзотическими приправами, которые он ел, когда «Бегущий» заходил в Джасинту.
Сейчас он стоял — или, скорее, парил над полом — в огромном зале перед обсидиановым троном, на котором сидел демон, этот монстр, заменивший ему Бога.