— Да. На глубине одиннадцати километров пролегает верхний уровень охладительных цепей.
— Ну, теперь-то вам никто не помешает… Скажи, джинн, эти твои Летучие рады, что у человечества нет больше науки и шахт?
— Нет. Не рады.
— А вы знали, что так произойдет?
— Да. Нет. Деградация вашего разумного сообщества оценивалась с вероятностью шестьдесят четыре процента.
— Черт! Но если вы такие умные, почему нас не предупредили? Почему вы не контактировали с нами?
— Нет. Да. Имелись многочисленные безрезультатные попытки контактов по всей ширине диапазона мозговой активности.
— Но со мной же ты как-то общаешься?! Почему с Другими не могли? Вас же искали, в тарелочки верили, в круги на полях!
— Текущий диалог стал возможен в результате резкого уменьшения популяции разумных особей и, как следствие, — возобновления утраченных навыков коммуникаций.
— Но ведь вы могли просто появиться, показать себя! Почему вы не остановили Вторую мировую войну?!
— Да. Нет.
— Ты не ответил мне. Почему вы не помогли предотвратить эпидемию СПИДа?
— Да. Нет.
— Ну хорошо, хорошо, я исправлюсь… Вы принципиально не вмешиваетесь в дела аборигенов?
— Да.
— Вот беда! Теперь ты мне скажешь, с кем я говорю?
Мгновенная пауза, и сразу же — едва заметная смена тональности. Джинн теперь говорил сдержанно, четко, словно вещал с преподавательской кафедры. Артур дышал ртом, чтобы окончательно не свихнуться от дыни и левкоя.
— Существуют шестнадцать вариантов ответа, отвечающих критерию истинности в пределах пятидесяти одного процента и более. Для верной формулировки испытываю недостаток научных терминов на языке общения.
— А ты будь проще!
— Я — Сезам.
— Не катит. Это для детского сада.
— Я — управляющий контур источников возмущений земной коры.
— Круто… Гм, если это правда, то действительно круто. Как же ты ее возмущаешь?
— Управляю процессом термоядерного синтеза ядра планеты.
Теперь надолго замолчал Артур, переваривая услышанное.
— Дружище Хувайлид, еще варианты ответа имеются?
— Да. Адаптивная поливекторная… (жужжание) белково-кластерная система взаимодействий…
— Э, хорош! Пожалуйста, продолжать не надо. Просто скажи, тебя можно назвать разумным?
— Нет. Да. Я отображаю коллективное мнение плодородных Отцов.
— Они решили не вмешиваться, пока люди не поумнеют?
— Да. Колония плодородных Отцов не участвует в разрешении конфликтов в среде сообществ четвертого уровня.
— Гм… Это мы — четвертого уровня? В чем же выражается наш четвертый уровень? Телепатию пока не освоили, поэтому?
— Нет. Набор критериев составляет одну тысячу шесть штук обязательных.
— Так перечисли хотя бы главные, если дело не в телепатии! Назовешь?
— Да. Необходимо отсутствие государственных границ. Отсутствие паспортной системы. Отсутствие вооруженных армейских формирований. Отсутствие религиозных культов…
— Погоди, погоди… — шутливо поднял руки Коваль. Бабочка послушно затихла. Гигантская голограмма плавно покачивалась на фоне рядов заброшенных термитников, на фоне сотен темных окошек, застывших, как распахнутые рты.
— Ну, допустим, насчет государства, это понятно. Но вера-то вам чем помешала? Или ваши, как их там, плодородные Отцы считают верующих идиотами? Так верующие, между прочим, и создали цивилизацию!
— Нет. Отцы не считают верующих людей идиотами. Однако отцы считают, что необходимая динамика развития способностей обеспечивается исключительно в обществах, свободных от религиозных догматов.
— Значит, на Землю вы больше не вернетесь? И воспитывать нас не станете?
— Нет. Данная планета используется как распределительный узел шестнадцатого энергетического каскада.
— Е-мое… Для чего же тогда врата?
— Да. Нет. Вероятность достижения интеллектуального порога восприятия за последние четыре цикла возросла на восемнадцать процентов.
— То есть мы не безнадежны?
— Да. Нет. Разумная община на данной планете продолжает оставаться перспективной.
— Но если все такие тупые, зачем ты разговариваешь со мной? Выполни уже какое-нибудь мое потаенное желание, нацепи мне рога и вышвырни назад!
— Нет. Данная потребность невыполнима. До периода Большой Смерти была бы выполнима.
— То есть… Ты знаешь, что такое Большая Смерть?
— Да. Термин мне знаком.
— То есть до Большой Смерти ты бы не стал со мной разговаривать?
— Да. Нет. Вероятность тридцать один процент.
— А нынче я поумнел?
— Да. Нет. Некорректный вопрос. Твои подсознательные мотивации лишь на девятнадцать процентов расходятся с сознательно внедренными установками.
— Это что… некая критическая величина? Ты можешь объяснить понятнее?!
— Да. Закрепились принципиально иные мотивации и алгоритм принятия решений.
— Давай еще проще… — простонал Артур. — Я чем-то лучше других?
— Да. Нет. Твоя внутренняя мотивация на девяносто четыре процента отвечает критерию Отцов колонии. Ты не преследуешь цели личного благосостояния.
— А что… Это так важно?
— Да. Статистическая выборка по данному порталу за последние четыре тысячи лет характеризует тебя как уникальное явление.
— И ты не станешь превращать меня в золотую бабу?
— Нет.
— А что ты со мной сделаешь?
— Да. Нет. Да. Некорректная формулировка.
— Вот что, давай договоримся! Ты будешь отвергать не «да» и «нет», но и все остальное, только без вопроса на вопрос и без этих восточных завихрений. Согласен?
— Согласен. В таком случае я выберу модель речи, оптимально отвечающую твоему личному восприятию.
— Так что ты со мной сделаешь, раз я не прошу ничего для себя лично?
— Ничего не сделаю.
— Зашибись! — Артур задумался. — И что мне это даст?
— Ты получишь возможность осуществить свое главное желание. Я приложу усилия. Помогу тебе один раз. Найти человека, которого ты ищешь.
— Но я не ищу никакого человека? Стоп… Или ты имеешь в виду Карамаза?
— Я имею в виду человека по имени Бродяга. Он нужен тебе, но без моей помощи ты его не найдешь. Эту помощь ты получишь. Отцы колонии сочли это разумным вмешательством.
Артур задумался. Очевидно, у джинна и близко не было в планах открывать сундуки с золотом или делиться коврами-самолетами.
Коваль сразу поверил, не задумываясь. Слишком грандиозно все это выглядело, чтобы не поверить.
— Давай уточним. Ты меня забросишь в нужную точку земного шара — и с возвратом?
— Век свободы не видать! Но возврата не гарантирую. И точности не гарантирую.
— Еще раз, чтобы потом не свалять дурака! Как ты это называл?
— Темпоральное сжатие в размере одного локального дня. При условии свободных мощностей. Флуктуационные сдвиги по вектору абсолютного времени не должны превышать четырнадцать миллисекунд, иначе наступит дестабилизация событийного контура.
— Этого мы не допустим! — твердо пообещал Коваль, задаваясь вопросом, что же именно он только что пообещал. — Погоди… А как насчет небольшой засухи или потопа?
— Исключено. Плодородные Отцы возражают против активного вмешательства.
— Ну, вы хитро устроились! Выходит, я один должен усмирять арабов с помощью какого-то полоумного бродяжки? Один я не справлюсь…
— Ты приведешь других. Ты — ключ.
17
НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Президент искал в песочном городе Озерника. Озерник был ему нужен для одного мелкого, не особо приятного, но важного дела. Джинн заявил, что у него прорва забот в других точках земной сферы, но Ковалю показалось, что подобное ловкое самоустранение тоже является частью игры. Коварный Хувайлид хотел, чтобы президент сам отыскал сбежавшего колдуна.
Некоторое тревожное чувство подсказывало Ковалю, что ему может совсем не понравиться состояние Прохора. Что с Сыном могли произойти не самые лучшие события в его недолгой, но бурной жизни. Очень может быть, Прохору лучше было бы сгинуть в драке с янычарами…
Город простирался вокруг на миллионы, а может быть миллиарды километров, тенистые арки призывали войти, укрыться от бронзовых сполохов, сотни переулков, изгибаясь, уводили к крохотным площадям со звенящими арыками. Там журчала вода, остроконечные тени домиков подметали выбеленный известняк, пропахший дыней воздух колыхался маревом в сонной тишине. Черные амбразуры окон, прищурясь, глядели в спину. Несколько раз Артур оборачивался, резко, внезапно, пытаясь поймать движение, но скрученный в пространстве лампы городок был пуст. Он видел тысячи пустых хижин, тысячи порталов, когда-то распахнутые, наполненные стрекотом крыльев, мелодиями, смехом встречающих и провожающих. В некоторых из них селились мечты, в некоторых норовили спрятаться от реальности те, кто случайно шагнул в скважину врат, да так и не отважился выйти наружу через тысячи выходов. Несчастные, провалившиеся в лампу, бродили по переулкам, озирались, пока их не настигал великий страх, пока в свернутом мирке не наступала темнота. Тогда обессилевшие создания забирались в первый попавшийся «термитник», и… все. Проваливались обратно, в одну из множества скважин. И не всегда на своей планете.