– И как они это делают? – спрашивала эта странная госпожа, явно интересуясь не его прошлым, а его ответами, словно проверяла его, забыв сказать на что.
– Грубо, резко, иногда даже больно, – искренне ответил Экатор очень тихим хриплым голосом. – Только я уже плохо помню. Это было давно.
Витория задумчиво поцеловала его в плечо у самой кровавой корки, уже окончательно решив, что время от времени будет затягивать такого отзывчивого на ласку раба в свою постель по мере собственных потребностей, а сама гладила его грудь одной рукой, другой ласкала член, неспешно и нежно, продолжая все же спрашивать.
– Ты с магессой тоже раньше не был?
– Не был, только куклы, – выдохнул раб с таким наслаждением, что Виторию проняло возбуждением, будто оно распространялось по воздуху, а ее воображение услужливо попыталось представить, на что способен этот парень языком.
– Давно? – спросила она, поняв, что даже ее дыхание изменилось.
– Очень, – тихо отозвался раб и, закусив губы, все же дернул бедрами навстречу ее руке и даже сам испугался собственной наглости, но Виторию это движение только раззадорило. Она сжала пальцы плотным кольцом, резко проводила им по члену вниз и вверх, гладила головку, накрывая ее ладошкой, и снова сжимала кольцом, оставляя легкие поцелуи на его плече.
Она была уверена, что не делает ничего уникального, особенно если учесть, что перед ней ее собственность, что за этот день перед ней чаще была раздета догола, но то, как он отзывался, как позволил себе неуверенный стон и запрокинул голову назад, ее возбуждало по-настоящему.
У Экатора даже голова кружилась, а поцелуи жгли разум самим своим существованием. Теперь ему уже не казалось хорошей идеей полностью поддаться ощущениям. Они захлестывали его до такой степени, что он совсем потерял контроль, осторожно двигая бедрами и поражаясь при этом, что на него за это не злятся. Впрочем, где-то там глубоко в сознании он помнил, что потом и не за такое могут наказать, но это будет после, а теперь он еще не знает, что чего-то нельзя, а значит это можно, движение ведь не резкое, почти неощутимое.
Только руки он сжимал в кулаки, чтобы не развернуться и не потянуться к ней. Это ему точно не простят, а поцелуи и ее тело, то, как она дурманит, находясь так близко, но не прижимаясь к его спине, будоражило сознание. Странная хозяйка так и дразнилась, целовала его шею, проводила другой рукой по распахнутым губам, загадочно посмеивалась в ухо и продолжала сжимать пульсирующий член.
Самым страшным было то, что она совершенно не собиралась говорить, должен ли он сдерживаться, а опыт напоминал, что кончить без разрешения может быть смертельно опасно, а если подумать, что ее рука все время там, то и вовсе страшно. Она еще и царапаться начала, от этого все аж сжалось внутри, готовое взорваться, при этом хотелось растянуть этот миг, ощутить ее нежные пальцы, ладошку на головке члена и это дыхание у самого уха.
– Ты хоть сам себе иногда даришь разрядку? – внезапно спросила странная госпожа, и весь контроль пошел прахом.
Он испугался, растерялся и тут же кончил белой густой жижей прямо в ее ладонь, отчаянно посмотрел на ее пальцы, замершие на члене, и ошарашенно ответил:
– Мне таких приказов не давали.
Ему хотелось знать, сколько за весь этот день ему насчитал бы счетчик, но разум совсем сбился, а еще окончательно запутался в том, что можно, а что нельзя. Да и хотелось понять, как это – дать себе самому разрядку?
Витория рассмеялась, отпустив его. Это существо, кем бы оно там ни являлось, было очень милым. Она не могла это не признать, потому быстро активировала водную руну, очистив и свои пальцы, и еще горячий член, который держала, и только потом отступила к кровати, на ходу разуваясь и снимая с себя кружевные трусики, села на кровать.
– Можешь отпустить стенку и подойти ко мне, – скорее попросила она, чем приказала.
Говорить с Экатором как с рабом у нее совершенно не получалось, просто потому что она не могла воспринимать его, как раба. Как слугу, как подчиненного, как чудака – да, но не раба.
Экатор это смутно ощущал и это его пугало, потому даже украдкой смотреть на госпожу было страшно, но он действительно отпустил стену, хотя голова кружилась и делать этого совсем не хотелось, подошел к кровати и опустился на колени у ее ног. Если утром на них просто хотелось подольше посмотреть, то сейчас к ним хотелось прикоснуться губами, так чтобы это было похоже на ее едва уловимые, нежные и будоражащие сознание поцелуи.
– Тебе было хорошо? – спросила Витория, потрепав черные волосы демона.