Он взял раба за хвост, и шар на его конце стал пульсировать или сжиматься, словно в такт дыханию, а небольшие шипы задрожали. Витория невольно хмыкнула, напоминая себе, что это постельный раб и, судя по всему, ни для чего другого его не использовали, но все же коснулась одного из дрожащих шипов. Он действительно оказался очень нежным, только сама Витория чуть не покраснела, подумав о том, что кожа Экатора была ничуть не хуже до вчерашней порки, но руку убрала довольно сдержанно, а потом окинула огромного демона с ног до головы. Выше ее на две головы, шире раза в два.
«Такой если что просто весом раздавит», – решила она.
Управляющий же продолжал рекламировать ей раба так, словно она была не его хозяйка, а покупатель.
– У него довольно ловкий раздвоенный язык, – сказал он и приказал рабу продемонстрировать.
Тот показал скорее два языка, переплетающихся друг с другом, как две безумные змеи. Только Витория все равно не смогла не вспомнить одну черную змею, и от воспоминаний внизу живота потеплело.
– И член у него особенный.
Управляющий подозвал местную куклу и приказал ей возбудить раба. Теперь Витория поняла, о чем вчера говорил Экатор. Руки куклы сжали член и стали его мять и дергать. Тело раба реагировало даже на такую ласку, и очень скоро Витория сама увидела черный толстый член, головка которого походила на кончик хвоста в миниатюре, о том, что именно там дрожит и от чего, Витории знать не хотелось. Она посмотрела в совершенно пустые красные глаза раба и вздохнула.
– Не понимаю, почему такого гиганта всем надобно, – призналась она.
– Вас смущает размер его члена? – удивился управляющий.
– Вообще, – соврала Витория, обводя рукой всего раба.
– Неужели вы не знаете, что рабам в постели нельзя давать ведущую роль? – очень тихо спросил управляющий.
– Почему? – поразилась Витория.
– Если вы будете его господином и позволите ему вести во время секса, это может ослабить цепь. Были случаи, когда рабы убивали своих хозяек, оказавшись сверху.
Витория только прищурилась. Эта информация походила на бредовые слухи, потому что противоречила самой сути цепей и полного подчинения раба.
– В любом случае я не собираюсь его оставлять, просто было интересно посмотреть на такое чудо, как постельный раб для женщин, – отмахнулась Витория.
– А вы не видели? – удивился управляющий.
Витория только посмеялась. Да, она наследница рода работорговцев, выросшая на деньги от их продажи, никогда не задумывалась о постельных рабах до вчерашней ночи. Раньше ей хватало знать, что у них можно потребовать еду и внеплановую уборку в комнате, а еще выгнать вон. Остальное было не важно.
Оставив все на управляющего, она вернулась в поместье. Надо было собрать вещи, подать заявку на продажу питомника, дождаться нанятых слуг и можно ехать в столицу, деньги за рабов она получит через Банк золотого дракона, тогда и подумает о своем жилье в столице, а пока придется вернуться в общежитие.
Пытаясь понять, что делать с Экатором в академии, она, только вспомнив о нем, нашла раба в гостиной. Он стоял в самом ее центре, растерянно озираясь.
– Что-то случилось? – спросила Витория.
Он посмотрел на нее глазами потерявшейся собаки – огромными и тоскливыми.
– Понимаете, – начал он измученным голосом, опустив глаза, – сейчас, когда в доме нет ни господина, ни других рабов, все мои старые приказы лишились всякого смысла. Теперь, по установке вашего отца, я обязан их отменить, только сделать это с самим собой не так-то просто, да и что потом-то делать?
Он посмотрел на Виторию так жалобно, что она ощутила себя сволочью, которая его замучила, а тут еще и ошейник внезапно ожил и ударил по нему разрядом. Она даже не поняла почему, зато он понял, тут же упал на колени и склонил голову.
– Простите, я не должен был говорить, глядя вам в глаза, и оставаться на ногах без вашего позволения тоже, – сказал он тихо и почти с надеждой добавил: – За такое наказывают.
– Делать мне больше нечего, – отмахнулась Витория и тут же приказала: – Встань!
Он тихо поднялся, несчастный и уже совсем отчаявшийся.
– Ты сейчас пойдешь на кухню, – четко начала Витория, – приготовишь мне чай, разогреешь кусок пирога, оставшегося после завтрака, принесешь все это ко мне в комнату, а затем пойдешь и соберешь вещи, свои и мои, и не забудь плеть. Отцовские бумаги я соберу сама. Исполняй!
Она сама поразилась собственной резкости, но взгляд у раба просиял.