Тристан замолчал, грудь его приподнялась от тяжелого вздоха. Ни одного чувства не мог он утаить – и не хотел этого делать.
– Я пришел снова научить тебя слышать. Теперь ты слышишь, король? Прислушайся.
Старик вдохнул прохладный вечерний воздух – и тот ощущался свежим, как никогда прежде. Пусть становилось темно, но алые волосы трубадура и блеск камней в его ушах король видел отчетливо и ясно. Запах дыма из таверны за стеной щекотал его ноздри. Холодная пряжка пояса, инкрустированного золотом, холодила руку. Слышал ли он? Печальный голос Тристана разбивал сердце усталого правителя своей неизбывной молодостью.
– Я мог убить тебя в гневе, глупец, – слабо улыбнулся старик.
– Что ж в том такого? Распутник окажется за решеткой. Пират утонет, его корабль тоже пойдет ко дну. Разбойника наверняка обокрадут, – пожал Тристан плечами, очаровательный в своем бессердечии. – Так ты слышишь? Раз так, я буду петь.
И он начал играть, озаренный сиянием луны. Бледный свет целовал губы трубадура, и он пел в одиночестве, отдаваясь музыке так полно, что смотреть на это было невыносимо. Король сидел на камнях, и ему казалось, что кто-то невидимый танцует под музыку. Сильные пальцы Тристана мчались по струнам, и чьи-то еле слышные шаги вторили его волшебной песне. Король теперь слышал все очень ясно, и шаги Смерти, очарованной алыми прядями трубадура, он тоже ощутил. Но та не торопилась, дожидаясь, пока Тристан закончит свою песню.
Когда же музыка завершилась, упал замертво старый король, а Тристан отправился дальше, исчезнув без следа.
Ноябрь 2018 года
ВОРОЖЕИ НЕ ОСТАВЛЯЙ В ЖИВЫХ
Подростком я мечтал стать поэтом, похожим на демонического Рембо, лиричного выдумщика Аполлинера или тонущего в экстазе, феерического Уолта Уитмена. Пока я носился, опьяненный медом поэзии, никто мне не рассказывал, что поэт остается частью крохотного сообщества, членов которого обыкновенные люди считают откровенными бездельниками и чудаками. Все в моей семье повторяли, что стихи никто не покупает, но я переводил это как: «Стихи не покупают болваны вроде вас». Когда правда открылась, давать задний ход было уже поздно.
Обычно, столкнувшись с реальностью, люди уходят из поэзии в большой мир, где стихи становятся необязательным хобби, о котором не расскажешь коллегам, чтобы не засмеяли. Я же решил стоять на своем и подрабатывать где попало, вспоминая битников, испанских певцов-повес и могучих американских бродяг, а в перерывах брался за любую деятельность для поэта. Закончилось все тостами для дней рождений на сайтах фриланса вперемешку с переноской мебели, работой за барной стойкой и протиранием штанов в исследовательских архивах, где живут привидения.
К бедности, когда ты молод, привыкнуть нетрудно. Гораздо сложнее перестать испытывать приступы ярости от обыденного представления о поэтах. Ты представляешь себе Байрона на судне, несущемся к неизведанным странам по ледяным соленым волнам, тяжко стучащим по борту. Ты видишь Блеза Сандрара кисти Модильяни, странного и недосягаемого. Для большинства же людей поэт – это человек, рифмующий поздравления на открытках, придумывающий тексты к прилипчивым, словно грязь, песенкам, или просто бесполезный дурак, не нашедший себя в жизни. Безработный, бесхребетный бездельник с плохой стрижкой и ветром в голове.
Если бы мне сообщили, что большую часть моего заработка будут составлять деньги за сочинение зажигательных рифмованных речевок, редактуру плохо переведенных текстов песен для азиатских дорам и написание текстов для инди-групп, я бы крепко подумал, прежде чем связывать с поэзией свое будущее. Хотя нет, я лгу. Как-то раз я пробовал трудиться в офисе – и позорно сбежал, даже не забрав трудовую книжку. Есть что-то устрашающее в необходимости сидеть в небольшом кабинете с несимпатичными тебе людьми восемь часов подряд.
Так или иначе, но мой худосочный, но вдохновенный сборник «Туз теней» купили всего четырнадцать человек. Редактор в издательстве только развел руками и сказал, что поэзию обычно читают другие поэты, но покупают они еще реже, чем читают, так как у них нет денег. Хотел бы я оспорить его заявление, но я и сам за последние прочитанные стихи не платил, потому что быть голодным трудно. Сборник хайку я, например, спер с книжной распродажи – из чистого озорства, поддавшись магии момента. Зазор между мечтами и реальностью так велик, что воспетая многими романтиками меланхолия при мысли о том, где взять денег, приходит моментально.