Комната погрузилась в пронзительную тишину. Раттимир аккуратно прижал меня к себе, согревая своим теплом. А я думала о том, насколько правильные слова он подобрал. Неважно, что ожидает нас в будущем. Семья — вот, что действительно важно. Какие бы сложности не повстречались на пути, именно родные люди способны помочь нам перенести все невзгоды. Они дарят нам крылья, и нам остается лишь гордо лететь вперед.
Эпилог
Три недели спустя
В комнате царило напряженное молчание. Маленькая девочка по-прежнему была без сознания, как и мой фамильяр. Я и Наташа снова и снова спускались в детское подсознание, но найти малышку так и не могли.
— Надин, вам небезопасно нырять в ее разум снова. Мы с трудом вытащили вас оттуда в прошлый раз, — господин Зидригу озабоченно осмотрел меня с ног до головы. Что-то покоилось в его глазах, но распознать, что именно, я не могла.
В последнее время самочувствие действительно начало меня подводить. Я быстро уставала, тянуло в сон. Раттимир пока что обеспокоенно наблюдал со стороны, но особо не пытался вмешиваться. Лишь вчера, когда я вынырнула из сознания девочки и тут же чуть не упала в обморок, он плюнул и против моей воли утащил в постель. Ворча и ругаясь хуже портового орка.
— Сколько можно, а? — возмущался мой демон.
Я облегченно устроилась на мягких подушках, со стоном откидываясь назад. Ратт забрался следом за мной и крепко прижал к себе.
— Я не могу иначе, ты же понимаешь, — это было скорее утверждение, нежели вопрос. — Пока Кассия не очнется, никто из нас не успокоится. — Это была истинная правда. Кажется, в мире Хрустальных драконов не осталось никого, кто не знал бы историю этой несчастной семьи.
— Я не спорю, Птичка. Но во всем должна быть мера. Ты не одна делаешь все от себя зависящее. Я, Наташа, Аст, Зидригу и куча лекарей из этого мира бьются над загадкой ее сна. — Ратт прижался носом к моей шее и сделал глубокий вдох.
Тело мужчины тут же подозрительно окаменело. Он отстранился от меня и как-то ошалело посмотрел.
— Что? — не поняла я его взгляда.
Но ответа не последовало. Ратт, как-то странно дернулся и снова приник к моей шее. Раз за разом он делал глубокие вдохи, как будто то, как я пахла, было лучшим ароматом, что ему довелось почувствовать в своей немаленькой жизни.
— Раттимир! Ты меня пугаешь! — нетерпеливо воскликнула я.
— Надин, Птичка, а ты себя как чувствуешь? — его улыбка от уха до уха была способна осветить самую темную ночь.
— Эм-м, — протянула я. — Возможно, чуточку устала. Но раз за разом спускаться в чужое подсознание, не самое легкое дело, знаешь ли, — проворчала как бы себе в оправдание. Но едва слова сорвались с губ, как я тут же заткнулась. Он на что намекает? И вид у него донельзя довольный.
Нет… Не может этого быть…
— Ратт? — пискнула я. Было широкого известно, что демоны чувствовали зарождение своих детей задолго до того, как сама мать об этом узнавала. А мы после сражения были весьма увлечены друг другом по ночам. Стресс, долгая разлука и счастье от того, что все завершилось, сыграли-таки свою роль.
— Да, моя сладкая Дин-Дин? — промурлыкал этот… демон.
— Ты мне ничего сказать не хочешь? — глупо спросила я. По идее, такие новости должна была сообщать сама женщина. А я хочу использовать Раттимира как своеобразный тест на беременность. И он это понял. Его облегченный смех и крепкое, но осторожное объятие были самым ярким ответом.
— Я люблю тебя, малышка. Так что это невозможно передать словами. Ничто и никогда не сможет описать то, что я испытываю к тебе. Ты — мои звезды и небо, Луна и Солнце, зной и прохлада. Ты и наши дети — единственное, ради чего я живу.
Пока я слушала все то, что говорил Ратт, слезы тоненькими струйками стекали по щекам. Я приложила прохладную ладонь к его лицу.
— Ты не представляешь, что значишь для меня, родной. Когда-то давно я заметила бравого Генерала и поставила себе цель украсть его сердце. Мы через многое прошли. Но я ни секунды не жалею, что ты мой, — ласково прижалась к его губам, тут же чувствуя его отклик.
Нас прервало неожиданное появление Иларии. Один стук в дверь — и вся нега тут же испарилась. Вместо нее кожа покрылась мелкими мурашками. Глаза дочери снова сияли неоново-белым светом.