Я выдвинул из стены пульт домашнего координатора и набрал телекс отдела. К счастью, Ян был на месте. Я рассказал ему то же, что и отцу.
- У меня даже мысли подобной не возникало! - угрюмо проговорил Лапарра. - На кой ляд тебе карабин? Ты же не коллекционер. Да и куда смотрел сектор учета, хотел бы я знать?! Будто у меня забот не хватает...
- Кто же мог предполагать...
- Ты мог, обязан был предполагать, не опускайся до оправданий. За то, что не сообщил о карабине учетчикам, ты свое получишь, как и они, что не потребовали. Давай в отдел, будем думать, как выкручиваться из положения.
Я вспомнил скалы Ховенвипа, мерзкий посвист пуль, влипавших в камень рядом с телом, и понял отца. И Лапарру. Карабин "дракон" в руках маньяка это пострашнее стихийного бедствия!
- Уходишь? - окликнул меня отец, продолжая колдовать на кухне. Вмешиваться в разговор с Яном он не стал.
- Извини, ты, кажется, прав, па, я в отдел. - А что я матери скажу?
- Ты же видишь, в какое положение я попал. Придумай что-нибудь, скажи - пошел в спортзал.
Я вздохнул, представив, как огорчится мать - в последнее время мы почти не разговаривали по вечерам, и шагнул за порог. Вечер я себе испортил окончательно. И не только себе...
ИНФОРМАЦИЯ К РАССЛЕДОВАНИЮ
Атлантический океан, район подводной горы Роккевей, апрель 28-208
Невидимая глазу холодная масса воздуха диаметром около двух километров опускалась с неведомых высот к океану. Чем ниже она опускалась, тем интенсивнее охлаждался воздух, зона низких температур расширялась, закручивалась, выдавливая теплые слои воздуха к американскому материку и порождая барометрические волны - инфразвук с частотой в доли герца.
Первые слабые толчки воздуха достигли автоматических датчиков синоптической сети и включили режим повышенной опасности. Дежурные геопатруля главного центра изменения погоды Северной Америки с любопытством приняли сообщения автоматов и принялись за проверку данных. Они еще не догадывались, в чем дело, да и не могли догадаться: программа погоды над Атлантикой не предусматривала глобальных изменений в течение ближайших суток, а так как, кроме людей, никто не мог вмешаться в программу, то, по мысли дежурных, сведения о зарождении тайфуна были просто интересным казусом, сбоем в цепи автоматической сети регистраторов.
Между тем область холодного воздуха все увеличивалась, скапливаясь над поверхностью океана и закручиваясь все сильнее в спираль. Ветры из-под ее основания устремились к берегам материка, поднимая зыбь на спокойной доселе глади воды. Первый смерч образовался спустя полчаса после падения "массы холода" - невероятно быстро по меркам метеорологов. Затем образовались еще два смерча. Захватив гигантские массы воды, они слились в один и превратились в глаз тайфуна, устремившегося в сторону Африки, постепенно наращивая скорость.
Лишь через двадцать минут опомнившиеся дежурные метеоцентра выслали к восточной окраине Северо-Американской котловины истребители ураганов. Битва с тайфуном длилась пять часов, почти ночь, поэтому никто из пилотов-истребителей не заметил необычных эффектов, сопровождавших глаз тайфуна до его распада.
Причин возникновения необычайно холодной массы воздуха, которая и породила тайфун, отыскать не удалось. Загадка тайфуна "Роккевей" вошла в сводку происшествий климатологов Академии наук Земли и была похоронена под слоем других информационных сообщений, требующих дополнительного анализа.
ВИТОЛЬД СОСНОВСКИЙ
С высоты в четыреста метров Ховенвип выглядел иначе, чем с горизонтали земли. Я долго разглядывал хаос кроваво-красных, причудливо-чудовищных гребней, фестонов и шпилей, среди которых проглядывали иногда ровные столообразные участки, и меня все больше увлекала красота этого дикого уголка природы, не тронутого, хотя бы внешне, руками человека. Теперь нам предстояло разобраться в том, что же люди соорудили в глубинах этих гор и ради чего они когда-то посягнули на такую неповторимую ни в одном из районов Земли красоту.
- Не налюбовался? - подошел ко мне Игнат. С ним был невысокий, но плотный - этакий крепышок-боровичок - начальник летающей лаборатории БИИМ-З по фамилии Юранов. У начальника были седые виски и совершенно ледяные глаза. - Красиво, - сказал я, невольно краснея. - Вид хорош. Юранов бросил взгляд вниз, как прицелился.
Летающая лаборатория - шестиугольная платформа размером с треть поля зимнего стадиона, накрытая прозрачным изнутри куполом, медленно дрейфовала на юго-восток над заповедником Ховенвип. Десять человек ее команды готовились к пуску аппаратуры научно-исследовательского комплекса.
- Итак, что мне вводить в программу? - обратился к Игнату начальник БИИМа. - Какова сфинктура объекта? - Сфинктура? - Что, незнакомый термин? Ввели его около двухсот лет назад, и происходит он от слова "сфинкс" Обозначает степень загадочности объекта, качественные характеристики его таинственности.
- В таком случае сфинктура плато Ховенвип искусственные сооружения в его недрах: туннели машины, аппаратура, кабели связи, волноводы, энерговоды и тому подобное.
- Годится. Этот комплекс проходит последит полевые испытания перед дальней звездной заброс кой, ваш запрос решили удовлетворить в первую очередь. После Ховенвипа нам предстоит работать под водой - это уже заказ археологов.
Они направившись по кольцевому коридору ко входу в центральный зал лаборатории, разговаривая на ходу. Я поплелся сзади, с одной стороны захваченный потрясающей дикой красотой Ховенвипа, а с другой - осознающий свою ненужность на борту этого летучего агрегата.
Зал лаборатории был круглым, с прозрачным потолком и мерцающими стенами от работающего вхолостую панорамного виома. У пульта управления интеллекторными системами сидели операторы в черно-голубых комбинезонах с короткими рукавами. Напротив входа в зал в сплошном кольце виома выдавалась ниша, в глубине которой прятались еще один пульт и кресло. Юранов направился к нише и поманил нас за собой.