- Это пульт пилота и начальника исследовательской группы. На время испытаний командую парадом я. Садиться не предлагаю - некуда, так что придется потерпеть.
Начальник сел в кресло, привычно ткнул пальцем в квадрат сенсора общего включения.
- Внимание! Сфинктура третьего типа, класс подземный, степень опасности не определена, принимаем индекс "Ад-01". Готовность три минуты.
Я с любопытством выглянул из ниши в зал. Операторы лаборатории уже надели ежистые шлемы эмканов, по залу разбежались, словно рассыпанные горстью, странные звуки: попискивания, тоненькие звоночки, шелесты, басовитые тихие гудки.
- Людей внизу нет? - оглянулся начальник лаборатории. - Можем ли мы использовать жесткую компоненту в излучении интравизоров?
- Людей внизу быть не должно, - сказал Игнат, подумал и добавил: - Но полностью гарантировать не могу. Наши патрули, конечно, прочесали Ховенвип с утра, перед запуском БИИМа, но... - Понятно.
Юранов не спеша натянул эмкан и вдавил красный грибок кнопки в углу пульта. Над лесами и горным хаосом Ховенвипа разнесся вопль сирены.
Прозрели стены ниши, исчез зал за спиной, мы оказались висящими в воздухе без опоры. За то время, пока длился наш разговор, лаборатория добралась до холмистой серой равнины, почти лишенной растительности.
- Откуда начнем? - обернулся Юранов к Игнату.
Тот нашел глазами участок плато, от которого мы успели удалиться на несколько километров, и кивком указал на него. - Вернемся к уступу, видите? Оттуда можно пойти по разворачивающейся спирали. Местность там уже обследована, однако новые данные не помешают.
- Разве здесь уже работал БИИМ? - Работали эксперты с обычной переносной аппаратурой и, как мне кажется, участок захватили недостаточный для всестороннего анализа.
Юранов повернул лабораторию назад, и через несколько минут мы снова очутились над сто пятидесятиметровой стеной, испещренной узорами выбоин, трещин и пещер. С высоты было особенно заметно, что стена отделяет каменные джунгли от джунглей лесных.
- Ориентир - белый флаг слева, у двух пещер. На пульте метнулись световые стрелы и сложились в красную надпись: "Пуск программы". Снова над скалами раздался грозный вой сирены.
В зале, отделенном от нас призрачной стеной светозавесы, звуковая обстановка не изменилась, но мне показалось, что воздух вокруг странно загустел и завибрировал на грани слышимости, и где-то внутри меня родилось ощущение тревожного напряжения гигантского копья, нацеленного в спину из зала и готового вот-вот сорваться и ударить...
Я поймал оценивающий взгляд Игната и криво улыбнулся, хотя обмануть его, конечно, не мог.
- Не пугайтесь, не оборачивайтесь, - произнес начальник БИИМа, в то время как руки его бегали по сенсорной клавиатуре пульта. - Включилась АРЗ. С непривычки ощущение не из приятных.
Я расшифровал аббревиатуру АРЗ как "антирадиационная защита" и успокоился.
Лаборатория прошла над стеной. Из зала за спиной донеслись оживленные голоса операторов. Я из любопытства высунул голову из-за светозавесы и удивился: зал тонул в темноте, лишь напротив каждого пульта, слабо освещенного призрачной иллюминацией индикаторов, светились экраны дисплеев, не рассеивая мрака уже на расстоянии ладони. Внезапно лаборатория замедлила движение. - Девятый, Левченко! - резко окликнул начальник лаборатории. - Ваш канал выпал из резонанса, извольте не зевать!
- Автомат отрабатывает повышение радиационного фона, - отозвался невидимый Левченко обиженным тоном. Прошу две минуты на качество топосъемки.
- Следите внимательней за изменением рельефа. Даю две минуты. Всем остальным - повтор серий.
Юранов жестом поманил Игната. Я тоже придвинулся ближе.
- Посмотрите-ка, это вам знакомо? На черной, доселе непрозрачной панели справа от пульта проявился странный светлый узор, похожий на рисунок червяка-древоточца на коре дерева.
Штреки?
- Система пещер, в которой некоторые естественные ходы соединены искусственными туннелями. Глубина самой нижней пещеры около ста шестидесяти метров.
Игнат некоторое время рассматривал изображение, потом покачал головой в сомнении: - Никак не сориентируюсь...
- Это флаг, - ткнул пальцем в панель Юранов. Игнат кивнул. Судя по всему, ему было интересно, а мне становилось скучно.
Словно почувствовав перемену в моем настроении, Игнат посоветовал мне пройти в зал, а Юра нов, откровенный и лаконичный, как скальпель хирурга, добавил:
- Там у входа есть кресло наблюдателя, подключитесь к машине, отвечающей за синтез полученных сведений и отмечающей к тому же все выявленные элементы искусственности вашего объекта. Если же не хотите терять время - берите машину и летите по своим делам. Работы у нас часа на три-четыре, плюс обработка результатов поиска. Закончим - сообщим.
Игнат поразмышлял, посматривая на мою удрученно-ждущую физиономию, и принял последнее предложение.
Не очень романтическая профессия, - сказал он в пинассе, глядя на уплывающую от нас лабораторию, похожую на отломившийся снежный купол одной из гор. - Да, стажер?
- Не очень, - пробормотал я, чувствуя угрызения совести. Думал я в это время о своей профессии и о том, что доминантой спасателя во все времена было терпение. То есть именно то, чего мне не хватает. Игнат, конечно, об этом не скажет, но подумает, ушел-то он из лаборатории из-за меня. Хотя, с другой стороны, дел у нас достаточно, а начальнику БИИМа мы были не нужны.
- Вот это уж точно! - сказал вдруг Игнат одобрительно.
Я не особенно удивился. Видимо, снова утратил контроль над лицом, врагом моим.
Мы сделали круг над голубоватыми холмами пыли, и вдруг взгляд Игната остановился. Что он там увидел, внизу?
- Черт побери! - раздельно сказал Игнат. - Как это я с первого раза не заметил?
Я не успел ничего спросить, как мы уже пикировали вниз и через минуту головокружительной карусели приземлились на обрыве возле букового леса. И только выйдя из кабины пинасса, я понял, в чем дело.
Деревья в лесу неестественным образом были искривлены, наклонены в сторону обрыва. Вернее, не искривлены, а как бы расплавлены и раскатаны других терминов не подберешь - в плоские языки, доскообразные стены, изогнутые лопасти, усеянные наплывами и утолщениями. Ветви деревьев тоже изменились, превратились в канделябры и фестоны, а листья вытянулись в длину и походили на зеленые перья с жемчужным отливом.