–
Мои дорогие слуги... Мой приказ вам – убивайте людей! Пожрите их, поглотите их, уничтожьте их! Чтобы даже памяти от Людей в этом Цикле не осталось! Превратите их в прах на реке времени. Вперед!
– Вперед, – заорал командир прямо мне в затылок. – Вы слышали приказ, сучьи дети! Вперед!
Войско Демонов качнулось, раз, другой. Как единая черная волна всколыхнулась, рванулась по долине сначала ручейками, что быстро превращается в реки, море, цунами!
Вопли Демонов слились для меня в вопль, шатающий реальность яростью и предвкушением исчадий Бездны.
–
Гр-р-ра!
Мы почти подобрались к войскам врага, когда над головами раздался свист. Из города летят огромные, горящие камни! А следом сотни стрел, что чернят небо еще больше.
Жалкая попытка. Высшие Демоны, что парят над войсками, взмахами рук испаряют огромные камни, порывы их крыльев сметают тучи стрел. Для них это не более, чем докучливая стайка мошкары.
Войска Небес и Людей заволновались. Они не стали ждать уничтожения, сами двинули на встречу! Две армии уже набрали скорость и мощь. И столкнулись с таким грохотом, что уши заложило!
Передо мной падает рыцарь, пронзенный копьем. Появился Ангел, непись. Глаза горят золотом, рот раскрыт в оскале, а крылья распахнуты так широко, словно хотят обнять мир.
Я сразу сжимаю амулет. Из тени в ногах вырываются огромные псины. Из пастей стекает лава, вместо шерсти – тьма. Когти жгут землю, а красные глаза рыщут вокруг, выбирая жертв.
– Фас!
Огненные пасти Гончих сомкнулись на руках и ногах, рвут золото доспехов как бумагу. Гончие вгрызаются в тело Ангела, неистово рвут крылья, глодают лицо, когти вскрывают доспехи упавшего, а головы скрываются в животе, выгрызая потроха.
Я бегу вперед, вместе со всеми. Иначе никак, тупо затопчут свои! Над головой такой ужас, что башку поднять страшно. Высшие сцепились с Архангелами, мощные заклинания утюжат своих и чужих, но им до этого никакого дела.
–
Ха-ха-ха
, – раздался над полем боя смех Архидемона. –
Еще! Больше Боли!
Я сам не заметил, как прорвался в город. Под сапогами гремят упавшие створки ворот, Демоны заполняют улицы как миазмы чумы. Вламываются в дома, забираются по крепостным стенам, как ручьи черных тараканов. Битва кипит, все горит, а черный дым ползет над домами, першит в горле горьким напитком страданий жителей.
Я и сам обезумел от всеобщего Пира Боли. Мои Гончие рвут всех, кого видят. Бегу вместе с Рыцарями Бездны, вламываюсь в дома и дворы, бью заклинаниями узорные колонны дворцов, вонзаю посох в грудины ползущих куда-то мужчин.
– Стойте! – ревет белугой женщина под ногами. – Что вы делаете?! Не надо!
Она закрывает телом уже мертвого воина с распоротой глоткой. Каким отчаньем наполнены ее голубые глаза!
– Убиваю людей, – ответил я ей, с безумной хрипотцой в голосе.
Демон рядом протянул мне нож и я без сомнений вскрыл глотку жертве. Кровь бежит всюду, она ручьями течет по улицам, заполняет мостовые, пачкает белые стены домов аляповатыми пятнами, рисуется штрихами на доспехах Демонов.
Всюду смех и крики, стоны в огне, вопли в дыму. Люди узнали, что такое Пир Боли. Я видел, как развлекаются Легионеры Боли. Стоял на площади и хохотал вместе с ними, наблюдая, как безногий воин пытается заползти на столб, где повешены на кишках его родные.
Срывал одежду с плачущих женщин и кидал их голых на потеху низшим демонам. Без отвращения ступал по лицам мертвецов на улицах. Перекидывался головами с Суккубами, и смеялся, видя как они целуют в губы мертвые головы. Подкидывал вырванные сердца Извергам, они забавно ими чавкают. Улюлюкал, когда один Высший на площади жонглировал оторванными руками в латных перчатках.
Без устали мы истребляем все живое. Мои Гончие с утробным воем налетают на бегущих, а я только кричу:
– Фас! Фас! Ха-ха! Фас!
Бросаю факелы в дома с уцелевшими. Тяну жилы из толстяка с золотыми перстями на пальцах, пытаясь на спор угадать, на сколько мы вытянем из него, пока он не умрет от боли.
Очухался и вернул разум я только к ночи. Лежу на холме в долине, рядом горят костры и танцуют голые Суккубы, их гибкие тела обмазаны маслом и кровью, манящие, плавные движения завораживают.
Пытаюсь встать, но ладони утопают в чем-то мягком. Я валяюсь на горе трупов, как на удобной кроватке. А вокруг бдят тройка Гончих Бездны, порыкивают на проходящих Демонов.
Мантия пропиталась кровью, впитала столько, что трудно шевелиться. Слез с горы трупов, подошел к веселящимся. Тут же в руки всучили золотой кубок, отпил. Кровь, в кубке оказалась человеческая кровь, пополам с вином.