- Слышь, есть телефон позвонить?
Не нагружая мозг обдумыванием лишних вариантов, я быстро и как можно сильнее пнул угрозу моему благосостоянию в пах и, схватив демоницу за руку, помчался вместе с музой от света фонарей в ближайший темный переулок. Позади затихали матерные окрики, но шума погони я не слышал, посему уже через минуту остановился, дабы перевести дух.
- Зачем убегать от одного противника, которого ты уже обезвредил? - удивилась дьяволица.
Я изумился наивности древнего демона и ответил, что данные животные подобны шакалам или гиенам и никогда не проявляют агрессию поодиночке.
- Только стаей, только при осязаемом и несомненном превосходстве сил эти выродки осмеливаются охотиться. Поэтому, если хотя бы один ведёт себя нагло, можно не сомневаться, что остальные шакалы рядом, подкрадываются и страхуют уродливого собрата. Единственный способ избежать ущерба - привести их в смятение, что несложно, ибо они трусы, и скрыться, пока псы не вернули самоуверенность.
- Чувствуется жизненный опыт.
Лукавить было ни к чему, и я признал, что несколько раз попадал в лапы уличных шакалов, после чего приходилось расставаться с частью наличного имущества.
- К некоторым людям моя ненависть небеспричинна. Но пойдем уже домой.
Глава 8.
Утро выдалось мерзким в самом прямом смысле сего слова: пасмурным, прохладным, изредка срывался мелкий дождь. Серые тучи над серым городом, как головная боль, тяготили сердце и помещали в душу вялое отвращение. Когда-то в юности, подобно множеству духовно обогащенных уникумов, я говорил, что люблю дождь и считаю его красивым, но после того как однажды мне пришлось провести под холодным ливнем целые сутки в паре тысяч километров от дома без возможности укрыться под сухой крышей, сие погодное явление внезапно стало мне гораздо менее симпатично. С путешествиями автостопом я с тех пор также покончил, сочтя романтику вольных странствий недостаточной компенсацией за риск застрять у чёрта на рогах, хотя о полученном опыте никогда не жалел.
Порой мне кажется, что боги хаоса оберегают моё жалкое тело от чрезмерных повреждений только из интереса, в какую невообразимо безнадежную передрягу я встряну в следующий раз. И я стараюсь их не подводить.
Ловя раскрытой ладонью редкие капли, я сидел на скамейке в тени высокого памятника какому-то богатому грузину: серый гранитный ангел, скорбно склонив голову, придерживал руками округлое, похожее на щит, блестящее надгробие. Фамилия покойника с характерным национальным окончанием была начертана прекрасным готическим шрифтом под точно так же выбитым в камне портретом, к коему, чувствовалось, приложил руку подлинный мастер; и мне подумалось, что посмертные покупки обошлись покойнику дороже любых прижизненных.
Надгробие Тимура, кое я мог разглядеть издалека, выглядело гораздо скромнее. Похоронная процессия уже следовала за плывущим на плечах родственников и друзей мертвеца гробом, а Сани всё нигде не было. Сам я участвовать в погребении не собирался и даже, косо взглянув на ритуал, отвернулся: смотреть, как друга закапывают в сырую землю, было невыносимо. Смерть мне в принципе не нравилась, но делать её ещё отвратительнее, отдавая покойников червям и жукам-могильщикам, представлялось полным неуважением к некогда разумной плоти.
- Если мне не удастся добиться бессмертия, проследи, пожалуйста, чтобы мой труп сожгли, - попросил я музу, сидевшую рядом.
- Странно, что тебя это волнует, - заметила она. - Не в твоём духе заботиться о старой одежде.
- Моё тело - не одежда. Оно как кисть художника или скрипка - инструмент для творчества, а не только средство обслуживания. Даже если я умру, в нём останутся следы моей игры - как в гитаре, настроенной последний раз погибшим музыкантом; и потому оно заслуживает почтительного отношения.
Демоница помолчала.
- Не могу сказать, что хорошо поняла твою мысль, но обещаю проследить за этим, если появится возможность.
Я снова покосился на последователей культа смерти. Они уже принесли гроб к заранее вырытой могиле, но опускать не спешили. Священника в толпе скорбящих мой взгляд не выловил, что, впрочем, предсказуемо следовало из глубокого апатеизма покойника, и посему я не мог понять, почему те медлят, пока не посмотрел в противоположную сторону - к воротам кладбища. Там остановился вишневого цвета "форд" Сани, из которого, помимо владельца, вышла последняя подруга Тимура.
К тому времени меня уже изрядно утомило бесцельное ожидание, поэтому я живо вскочил и направился к прибывшим, из коих только девушка направилась к могиле, а Саня облокотился на открытую водительскую дверцу и ждал меня.
На узкой кладбищенской тропинке пройти мимо знакомого человека, не поздоровавшись, оказалось слишком невежливым даже по моим понятиям, посему я выдавил из себя скомканное приветствие и запутанное соболезнование, после чего намеревался двинуться дальше, но Вика продолжала загораживать путь.
- Ты не пойдешь к могиле? - спросила она. Даже в бесформенном черном сарафане и платке, без намека на косметику, она всё равно оставалась весьма привлекательной, и нетрудно было понять, почему Тимур пошёл на такое великое деяние ради этой женщины, как избиение почти десятка человек.
Я отрицательно покачал головой. Удивление на лице собеседницы намекнуло, что следует пояснить своё отношение.
- Я сторонник кремации. Идея создавать специальное место, где можно прощаться с мертвым, кажется мне лицемерием, поскольку всегда можно сделать это в своём уме. Память людей хранит частицы чужой личности лучше, чем земля.
Как ни странно, она поняла.
- Не только память, - тихо сказала Вика и коснулась своего живота.
Изумление расширило мои глаза и сделало голос громче, когда я осмыслил сей жест.
- Ты собираешься оставить ребёнка?
Вика кивнула и движением руки попросила меня посторониться. Сдвинувшись с пути странной женщины, я оторопело проводил её взглядом до самой могилы. Мой рассудок не мог однозначно интерпретировать стремление некогда распутной красавицы стать матерью-одиночкой: это глупость, подвиг, ошибка, великодушие? Как будто я заглянул в другой мир и увидел там нечто, никогда прежде невиданное, но внушающее трепет своей чуждостью.
- Милая девочка, - похвалила демоница.
- Ты милее, - пробормотал я, ничуть не лукавя, и отправился к скучающему аферисту.
Саня, как обычно, одетый в строгий темно-синий деловой костюм, будто настоящий бизнесмен - разве что без галстука - приветствовал меня ленивым кивком. Мы перестали здороваться рукопожатиями, когда случайно выяснили, что нам обоим этот обычай кажется одинаково бессмысленным.
Следовало собраться с мыслями перед трудным разговором, и я вместе с глубоким вздохом вытолкнул из себя все лишние переживания. Эмоции, в том числе и фальшивые, - эффективное оружие, но, к несчастью, действуют далеко не на каждого. Александра надлежало убеждать логикой и соблазнять ясными перспективами, а не искушать всеобъемлющими туманными обещаниями.
- Итак, - первым заговорил потенциальный компаньон, перехватывая инициативу, - о чем ты хочешь поговорить?
Первый этап штурма: таран.
- О способе обеспечить нас обоих неограниченным количеством денег на ближайшую пару тысячелетий.
Саня хмыкнул, не выглядя особенно впечатленным, похоже, сочтя мою фразу художественным преувеличением, но по оценивающему прищуру мошенника безошибочно угадывался его интерес.
- В тебе что-то изменилось, - протянул он, разглядывая меня с головы до ног. - Выглядишь менее ненормальным, чем обычно.
- Не позволяй глазам себя обмануть, - весело оскалился я и тут же посерьёзнел. - Но ты прав, я изменился, и это важно для будущего дела. Веришь в чудеса?
- Даже совершаю их иногда, - закивал Саня. - И?