- Представь, что ты проваливаешься в портал и оказываешься в ином мире, в теле совершенно другого человека. Все принимают тебя за него, ты обладаешь его воспоминаниями, но ты совершенно точно - не он. Это лишь приблизительная иллюстрация самоосознания. На деле это страшнее, потому что в другом мире ты будешь помнить себя прежнего, а потому иметь хоть какие-то моральные и эмоциональные ориентиры. Здесь же ты просто вдруг приходишь к выводу, что не имеешь совершенно никаких причин делать что-либо из того, чем занимался прежде; что ты ничего не знаешь ни о мире вокруг, ни о себе самом; что каждый встречный объект, сознательно или нет, умом или эмоциями, или просто в силу законов физики пытается тобой манипулировать к своей выгоде; что твои собственные мысли, чувства и эмоции - лишь набор сигналов, информация, которой можно распоряжаться как угодно; и что во всем этом нет ничего мистического.
- Только после этого можно услышать собственные желания, настоящие страсти, все время сокрытые за глупыми сомнениями и напрасными усилиями.
- Я хочу жить вечно в этой пустоте. И я буду.
Не уверен, что моя пламенная речь впечатлила мошенника, однако тот пару минут молчал, о чём-то задумавшись и глядя вдаль сквозь залитое водой лобовое стекло.
- То есть, это правда, что нужно пожертвовать привязанностями, чтобы достичь освобождения? - блеснул он познаниями восточной философии, подчерпнутыми, похоже, из какого-нибудь китайского фильма про мастеров кунг-фу.
- Вроде того, - кисло подтвердил я, жалея потраченного на красноречие дыхания. Судя по реакции собеседника, вполне возможно было обойтись парой-тройкой известных штампов.
- И это работает?
- Угу. Ты же видел.
- Но ты не потеряешь силу, если будешь, э-э, использовать её для личной выгоды?
- Нет никакой личной выгоды, это выдумка эгоцентристов. Свобода от всего - это свобода и от смысла в том числе, можно сказать, что я просто развлекаюсь и убиваю время.
Саня подумал ещё немного и подавленно сообщил, что у меня даже просветление какое-то неправильное. По его словам, просветленный должен быть добрым и честным, проповедовать милосердие и пацифизм. Послушав эту проповедь, демоница хихикнула и посоветовала мне сменить легенду:
- Скажи, что заключил сделку с дьяволом, и теперь тебе нужно разрушить жизни миллиарда человек, поработить тысячу народов и начать ядерную войну. Взамен, если получится, получишь титул герцога одного из кругов ада, а все твои приспешники станут там же баронами.
Но идея адского феодализма не пришлась мне по вкусу, да и Саню бы насторожила столь радикальная перемена антуража. Хоть и крещённый в детстве, он всю жизнь воспринимал религиозные байки весьма скептически, однако в существование единого бога, вроде бы, верил. Поразмыслив, я причислил Саня к числу верующих агностиков и уверился, что изначальный подход в духе мистико-философской ахинеи, калькированной с религий Востока, идеален для приведения указанного человека в почтительное недоумение. Это разумно - возвышаться в глазах собеседника, рассказывая ему о вещах, в которых тот ни черта не смыслит.
Я заметил это ещё в детстве: окружающие считают умных людей не умнее себя, но только лишь разбирающимися в некоторых специфических областях знания. При этом средний обыватель зачастую обладает нерушимой уверенностью, что его знакомый "умник" значительно хуже понимает те сферы жизни, в коих сей мещанин вращается постоянно. Не раз мне приходилось давать развернутые советы, связанные с техникой, с которой у меня весьма дружественные отношения, но при этом уже через пять минут слышать от того же субъекта, кой вопрошал о работе компьютера: "Ты ничего не понимаешь в жизни".
Весьма малое количество людей способно различать информированность и здравомыслие.
Саня не являлся средним обывателем в плане интеллекта, но в моральной сфере оставался всё тем же "нормальным человеком", разве что со слегка редуцированной совестью. Посему легко было угадать его следующий вопрос.
- А я могу стать таким как ты?
- А зачем?
Мой встречный вопрос поставил собеседника в тупик. Среди мещан популярно заблуждение, что стремление к некоему идеалу есть хорошее дело само по себе, кое и их самих делает лучше. Как будто есть где-то во вселенной группа судей, оценивающих красоту стремлений людей, пред чьими строгими очами следует стараться изо всех сил. А уж об обладании сверхъестественными силами и вовсе упоминать не стоит - если хотя бы один высокосоциализированный грызун достигнет чего-то поистине невероятного, вся его последующая жизнь примет вид непрестанного самовосхваления. Вот единственная цель их трудов - желание похвастаться в кругу себе подобных, и все их пути, какими бы высокими идеалами они не оправдывались, ведут лишь к ней.
Саня недалеко ушёл от этой братии, посему не мог ответить на вопрос, зачем нужно становиться просветлённым. Сознаться самому себе, что культура попросту вколотила в него уравнение "просветление равно хорошо", он не мог, поскольку то означало бы осознать нищету своей морали, что равнозначно духовному самоубийству для современного человека.
Но Саня всё же был аферистом, коварным и хитрым, поэтому разбирался в людской психологии и мог применить данный навык к себе самому.
- Чтобы двигать предметы взглядом, - с горькой усмешкой признался он после длительного молчания. - Ладно, я понимаю, что с таким настроем просветления не достичь. Сначала нужно разобраться в себе, понять, кто я и куда иду, верно? Освободиться от страстей, успокоить ум и всё в таком роде. Я даже не уверен, что смогу научиться у тебя - мы с самого детства были разными...
Он ещё долго рассуждал, а я молча слушал, закусив внутреннюю сторону щеки, чтобы не ухмыляться. Моя любимая тактика обмана работала великолепно: дать несколько намёков, чтобы пробудить фантазию жертвы, и та сама начнёт с бешеной скоростью нагромождать объяснения, почему всё именно так, как я говорю. Саня и сам умел этим пользоваться, но не доверял сему подходу как я: аферист предпочитал контролировать все детали, упиваясь собственной властью. Вот и сейчас он полностью управлял ходом самообмана и наслаждался своим умом, рассказывая просветлённому как правильно обретать просветление.
Будь я действительно мастером дзэн, наверное, ударил бы Саню по голове. В книгах о дзэн-буддизме мастера постоянно избивали своих учеников. Не знаю, в чем практическая польза регулярных побоев, однако не сомневаюсь, что применял бы их с огромным удовольствием: порой так хочется причинить жуткую боль какому-нибудь словоохотливому кретину, застрявшему по уровню интеллектуального развития на уровне пятиклассника, но мнящему себя светочем познания, что любой повод сгодится для оправдания такого рода насилия. А просветлённым многое прощается, было бы просто неразумно этим не пользоваться.
Жаль только, что я даже примерно не представляю, что такое просветление и есть ли в этом термине хоть какой-либо смысл.
После получасовой речи Александр умолк, даже не закончив последнюю фразу. Протер ладонями лицо, сделал несколько глубоких вздохов и попросил меня показать ещё что-нибудь невозможное.
Моя муза, ругая недоверчивого афериста, протянула руку над его плечом и дважды нажала на гудок в руле, отчего Саня подскочил и ударился макушкой об потолок салона.
- Это в последний раз, - строго заявил я, поймав раздраженный взгляд дьяволицы. - Я не цирковой артист. И в нашей организации тоже не собираюсь устраивать ежедневные шоу. Моя магия - назовём её так - послужит ударным аргументом и будет демонстрироваться только тем, на ком можно основательно нажиться. Я - великий магистр, Максимус, тайный лидер, общение с которым - честь. Люди, которым я буду открывать великие тайны и показывать чудеса, должны будут считать себя избранными, чтобы мы могли рассчитывать на их безоговорочную преданность. Понимаешь?