Саня напряженно кивнул, и я смягчился.
- Но ты должен понимать, что всё это игра. Я действительно владею знанием, недоступным для простых смертных, но раскрывать его не могу; поэтому ты мне нужен не как последователь, а как соучастник. Мы были мошенниками, Саня, ими и остаёмся, моё просветление ничего не меняет, - я в третий раз повторил эту фразу. - Мы будем показывать людям настоящую магию, но лгать насчёт её источника. Так при помощи правды мы замаскируем великий обман, о котором будут помнить через века. Понимаешь?
Еще один кивок от Александра, более глубокий и неторопливый.
- Тебе нужно время, чтобы подумать?
- К чёрту! - выпалил Саня и протянул мне раскрытую ладонь. - Тут не о чём думать, подобные возможности надо хватать сразу.
Мы скрепили союз рукопожатием, и на этот раз оно являлось не пустой формальностью, но осязаемой росписью в устном договоре. Такова психика здорового человека: чем реже употребляется некий жест, тем больший смысл он обретает; а Саня был предельно вменяем.
Ощущая себя гением нейролингвистического программирования, я поинтересовался, как скоро Александр сможет приступить к работе. Задумавшись, коллега пробарабанил по рулю короткий марш и извиняющимся тоном попросил три дня, чтобы разобраться со старыми делами. В ответ я великодушно подарил ему целую неделю и, затаив злорадную улыбку, мило пообещал весь этот срок усердно работать самостоятельно, дабы товарищ влился в уже почти готовое дело. Конечно же, это привело афериста-планировщика в полнейший ужас, скрыть который ему почти удалось, и он поклялся, что будет стараться присоединиться ко мне так скоро, как это возможно. Угроза отобрать контроль всегда эффективна против подобных людей.
А ведь когда-то Саня казался несокрушимым титаном, на которого я равнялся, вспомнилось мне. Всякое происшествие он обращал себе на пользу, легко меняя стороны и убеждения во имя выгоды, всегда в глубине души оставаясь верным своему главному божеству - великой корысти. То ли дьяволица обострила мой талант манипулятора, то ли просто благотворно подействовала частая практика, но ныне я без усилий направлял разговор в надлежащее русло и подталкивал Саню произносить именно те обещания, кои мне нужно было услышать.
Коротко обдумав ситуацию, я решил, что дело всё-таки в демонице. Мой ум стал точнее после нашей встречи, как старые механические часы, в которых заменили часть истершихся временем деталей. Множество мелких целей слились в одну величайшую, и путь к ней виделся мне широким и прямым, пусть и идущим в крутую гору.
И даже если нынешний я уже имел мало общего с прежним, скорбеть по своей старой личине не хотелось. В конце концов, алчный зверь, который прикрывался маской сознания, во мне остался тем же - лишь голод его усилился.
У собеседника пискнул телефон, извещая о пришедшем сообщении, и я решил, что пришло время прощаться. Саня неуверенно предложил подвезти до дома, напомнив о дожде, однако в погоде как раз наступило затишье, позволившее мне отказать. Домой я пока не собирался.
Покидая салон, я попытался уловить момент, когда дьяволица исчезнет из нутра автомобиля и проявится вовне, но муза уже ждала меня снаружи. Разочарованно фыркнув, я махнул рукой Сане на прощание и посторонился, открыв путь отъезжающей машине.
Дождь моросил краткими порывами, косо бросая капли на ветер, но недостаточно частыми, чтобы они начали меня беспокоить. Люди на кладбище прикрылись неуместно пестрыми зонтами, издалека напоминавшими гигантские грибы, выросшие над могилой. Пару мгновений я разглядывал их, надеясь увидеть гроб в последний раз, но тот, похоже, уже спустили в яму.
- Ладно, - тихо произнёс я и направился прочь, твёрдо решив никогда не возвращаться.
Через минуту демоница указала, что мой путь пролегает в противоположную от дома сторону, и безрадостно осведомилась, в какую нелепую историю я намерен попасть теперь. Мне не понравилось её настроение, чего не стал скрывать, и после озвучивания предположения о существовании у демона, как я деликатно выразился, "лунного цикла", пояснил, что иду купить шаманских растений у Кости.
- Мне предстоит продолжительный интеллектуальный труд. Чтобы стресс не повлиял на мои когнитивные способности, нужно найти способ расслабления. Алкоголь не подходит, потому что он сам по себе негативно влияет на способность мыслить, а твои ласки уводят мой ум в сторону от насущных проблем, и я начинаю чувствовать себя слишком счастливым для работы.
Демоница недоверчиво подняла бровь и посоветовала употреблять в пищу больше шоколада. С её слов выходило, что искать расслабления в употреблении даже легких наркотиков - позор и недостойное поведение, и всякий сильный человек должен уметь снимать напряжение без необходимости прибегать к химической стимуляции.
Я возразил, что мышление вообще - сплошная химия, но согласился, что мой способ не годится для постоянного применения.
- Однако если у меня произойдет нервный срыв от переутомления, это повредит всему делу. Я знаю своё тело, им не так просто управлять: не забывай, что моя психика уже надломлена, и безумие может возвратиться в любой час.
Демоница надолго затихла и отвернулась. Капли дождя соскальзывали по её волосам, коже и черному платью, не задерживаясь, будто по гладкому стеклу. Меня посетило дурное предчувствие: муза выглядела как беременная жена, внезапно задумавшаяся, будет ли её муж хорошим отцом. Я поспешил исправить положение, спросив, что конкретно беспокоит возлюбленную, и пообещал приложить усилия для устранения гнетущего недостатка. Произнося это, я взглянул вверх, в дождливое небо, как делал всегда, сочиняя на ходу, а когда опустил взгляд, то не нашёл моей спутницы. Остановившись, я глупо потоптался на месте, оборачиваясь на все стороны, и выглядел, верно, как дошкольник, потерявший из виду мать на незнакомой улице.
Несколько минут я звал музу, с каждым возгласом всё громче, но дьяволица не возвращалась. Признавшись в бессмысленности попыток докричаться до демона, я пожал плечами и двинулся дальше в прежнем направлении. Золотой амулет по-прежнему отягощал мою шею и холодил грудь под футболкой, так что о разрыве контракта думать пока было рано.
- Если это способ давления, - негромко говорил я, петляя в кривых переулках между домами-тюрьмами, - то очень странный. Ты могла просто сказать, что...
Одна из причин, почему я ненавижу людей: они меня постоянно перебивают. Сидя в компании неизменно приходится сдерживать желание что-либо сказать, ожидая своей очереди высказаться, и редко моя фраза оказывается уместной, поскольку её время безвозвратно уходит.
С ревом и визгом из-за поворота вылетел серебристый джип с тонированными стёклами и, подпрыгивая в ямах дырявого асфальта, понесся прямо на меня, трижды игнорируя ограничение скорости. Захлопнув рот, я метнулся к обочине узкой улицы, мысленно уже видя себя с ног до головы обернутым гипсом. Идиот-водитель провёл грохочущую машину в сантиметре от меня, но радоваться не пришлось: могучий толчок боковым зеркалом в плечо сбил меня с ног и едва не швырнул под задние колёса. Мой вопль и треск пластика слились воедино.
Сумасшедший пилот не соизволил остановиться или даже сбавить ход и скрылся за очередным поворотом. Стиснув зубы, я поднялся. Левая рука, принявшая удар, почти не слушалась, но, к счастью, ни перелома, ни вывиха, рыча от растекающейся по мышцам боли, я не нащупал.
Утешая себя тем, что наверняка разбил подонку зеркало, я поковылял дальше, на ходу кое-как отбиваясь от вцепившихся в темные брюки серых пятен грязи.
- Что с тобой уже случилось?! - воскликнула дьяволица, неожиданно выступившая вперед из-за раненного плеча.
Наигранно всхлипнув, я сгреб музу в охапку здоровой рукой и уткнулся лицом её в грудь.
- Решил, что ты меня покинула, и бросился под машину, пытался покончить с собой! Не уходи больше никогда!