- Успокойся, - Вера Ишутина тронула ее за плечо.
- Тебе не понять, - Татьяна подняла на нее свои заплаканные глаза. - Ты всегда не любила Дмитрия!
- Я знала его так же, как знала ты.
- Это совсем другое! - Татьяна смерила сестру обиженным взглядом. - Как ты можешь оставаться такой бесчувственной?
Вера не ответила. Ей было противно смотреть на сестру, когда та была в таком состоянии.
- Бедная Ольга! - снова заскулила Татьяна. - Как же она теперь будет без Кетова?
- Найдет другого.
- Не говори так! Слышишь? Не говори. Это жестоко.
- Жестоко с твоей стороны заставлять меня выслушивать все это. Скажи, к чему этот маскарад?
- Мне плохо, Вера.
- Тебе плохо, когда тебя бросают. Плохо, когда ты спишь с женатым мужчиной, плохо, когда твой ребенок начинает чихать. Теперь тебе снова плохо. Может, стоит задуматься о том, чтобы подлечить нервы?
- Ты ничего не понимаешь!
- Да где уж мне, - Вера поднялась с кровати.
- Не уходи! - Татьяна вцепилась сестре в руку. - Пожалуйста, не оставляй меня сейчас одну. Мне так нужна компания.
- По-моему, тебе просто нужно выплакаться кому-то в передник.
- Останься.
Какое-то время Вера раздраженно смотрела на сестру, затем родственные чувства взяли верх. С материнской заботой она провела рукой по ее волосам. Татьяна сжалась словно ребенок, уткнулась младшей сестре в колени и снова заплакала.
- Можно я пойду, погуляю? - спросила дочь Татьяны, робко заглядывая в комнату матери.
- Уже поздно, - сказала ей Вера.
Девочка помрачнела, но спорить не стала.
- Кто это был? - сквозь всхлипы спросила Татьяна.
- Твоя дочь.
- Чего она хотела?
- Погулять. Я ее не пустила.
Татьяна пробормотала что-то нелестное об отце девочки, который ушел, когда его дочери не было и года, затем вспомнила Дмитрия Кетова и снова зашлась слезами. Вера прикрыла глаза, заставляя себя не злиться. Она всегда о ком-то заботилась. Родные, как бич висели на ее плечах, и ничего поделать с этим она не могла. Это было бремя ее обязательств, которые она несла, находя выходы, казалось из тупиковых ситуаций.
Именно Вера нашла способ спасти отца от тюрьмы, когда его запои и депрессия после смерти жены зашли слишком далеко. Именно она нашла человека, который согласился помочь. Татьяна ни о чем не догадывалась или делала вид, что не догадывается, но Вера слишком хорошо помнила об этом. Каждый раз встречаясь с прокурором Филиппом Константиновичем Бесковым, она видела в нем человека, благодаря которому их отец был на свободе. За это ей пришлось заплатить ему своей преданностью и парой тайн, которые выболтала ей Татьяна об одном из своих любовников. Вера понимала, что теперь тот мужчина ненавидит ее сестру, считая предателем, но что значила эта ненависть в сравнении со свободой их отца. Для Вера - ничего. И до тех пор, пока Петр Лесков, бывший любовник старшей сестры, оставался в тюрьме, ничего не должно было значить и для Татьяны.
***
Прокурор Филипп Бесков слушал. Анатолий Крутов говорил спокойно, размеренно. Он пришел сюда после разговора с Кириллом Извольским. После бессвязных реплик этого неуравновешенного человека, из которых Крутов пытался выудить суть. А суть была проста. Дмитрий Кетов ушел, оставив после себя грязные следы на чисто убранной кухне.
- И ты думаешь, в этом конверте может быть что-то важное? - спросил прокурор, потирая начинавшие ныть виски - даже после смерти Дмитрий Кетов продолжал причинять ему головную боль.
- Все может быть. Если Дима решил уйти из жизни, кто знает, какие мысли еще могли прийти в его голову.
- В его больную голову! - скривился прокурор. - Думаешь, этих конвертов может быть больше?
- Я даже не знаю, что в конверте Фазылова.
- Так узнай! - прокурор вспылил. Поведение Анатолия слишком сильно напоминало ему о Дмитрии Кетове. - Ты сказал, Ольга хочет, чтобы ее согрели. Почему бы тебе не сделать это? Она ведь предлагала? Или я что-то не правильно понял?
- Теперь это не имеет значения. Кирилл сказал, что она не одна.
- Я слышал. Алан Фазылов. Так? Кто он такой?
- Я мало знаю о нем. Пару раз видел. Пару раз слышал о нем от Димы и еще от кого-то.
- И что говорил о нем Дмитрий?
- Ничего особенного. Я понял только, что они друзья.
- Хороший друг! Не успела земля на могиле осесть, а он уже спит с женщиной Кетова. Что говорят о нем другие?
- Что он маленький и никчемный человек.
- Что-то еще?
- Нет.
- Может, тогда стоит прислушаться к совету Кирилла и наказать этого Фостера за его наглость? Пусть думает, что все именно так, а ты тем временем будешь рядом с Ольга.
- Уже поздно. Конверт у него.
- Так забери у него этот чертов конверт!
- Это не все.
- Что еще?
- Лу.
- Кто?
- Олег Гамзулин.
- Это тот самый, который добавил нам хлопот в деле Лескова?
- Именно он. Не знаю почему, но у них с Кетовым были весьма теплые отношения. Будь я на месте Дмитрия, то отправил бы конверт именно ему. Он сможет распорядиться этой информацией лучше, чем кто-либо другой.
- Ты бы действительно так сделал?
- Если бы со мной поступили, как с Дмитрием, то да.
Анатолий Крутов поднялся на ноги, не желая больше продолжать этот разговор. Все нужное было сказано, остальное было просто водой. Разговор заходил в неприятное для него русло, и он хотел избежать ненужных откровений.
Где-то, совсем далеко от этого места, Алан Фазылов распечатал конверт. На белом листе бумаги была лишь одна, последняя просьба Дмитрия Кетова. «Позаботься об Ольге». И больше ничего. Вопреки всем ожиданиям. Лишь только корявый почерк и пара пустых слов.
Глава 3
Олег Гамзулин лежал в своей кровати, и его беспокоили две проблемы. Первая - конверт, который оставил ему Дмитрий Кетов, велев вскрыть, если с ним что-то случится. Дмитрий Кетов был мертв, и нужно было собраться с мыслями и исполнить его последнюю волю. Второй проблемой для Олега Гамзулина была жена. Они лежали под одним одеялом, и он буквально чувствовал, как изнывает желанием ее тело. Когда-то раньше он был бы рад этому, но давно все изменилось. Лучшие годы Жанны прошли, растаяв под гнетом нескончаемых романов, вечеринок и излишеств. Красота супруги увяла, утянув в яму прошлого любовь Олега. Теперь оставалась только лишь привычка и скучная семейная жизнь. Так видел происходящее Олег. Жанна, напротив, открыла для себя новую волну чувств, которые переполняли ее к человеку, оставшемуся рядом с ней. Теперь она хотела его любви, видела в нем того единственного, с которым готова прожить долгие годы, спать в одной постели, любить, заниматься сексом.
О последнем Жанна думала не переставая на протяжении последних двух месяцев, мечтала о близости, делала все, чтобы Олег снова заметил ее, как женщину. Но все, что раньше сводило супруга с ума, казалось, больше не имеет над ним власти. Он просто продолжал смотреть телевизор или же засыпал, повернувшись к ней спиной. Иногда, делая вид, что спит, Олег спрашивал себя, не рано ли для его возраста, он стал таким равнодушным до женского тела. Он не хотел Жанну - это факт, но и остальные женщины не особенно волновали его. Последняя девушка, которая хотела, чтобы он помог ей с карьерой актрисы, была молода и красива. Люди говорили, что ее стоны могут расшевелить мертвого, но Олег смотрел на нее и ничего не чувствовал. Совсем ничего. А ведь ему лишь недавно исполнилось сорок. Не пятьдесят, не шестьдесят, а всего сорок.
Олег заставил себя думать о письме Дмитрия Кетова. «К черту женщин и страх импотенции».
***
Сергей Воронин. Иногда ему казалось, что он чужой в этом городе, в этой индустрии. Кто он? Что он? Зачем он? В голове появлялось слишком много вопросов и бредовых мыслей. Он знал причину этой хандры - таблетки. Они стимулировали. Они успокаивали. Они помогали делать то, чего делать не хочется, быть тем, кого в нем привыкли видеть окружающие. Молодой красивый мальчик, такой перспективный, такой талантливый, такой желанный. То, что поначалу вселяло надежду, впоследствии стало являться причиной глубокой депрессии. Сергей не хотел возвращаться туда, откуда пришел. Его там никто не ждал. Его там ничто не грело. Его жизнь была здесь, она улыбалась ему его собственной улыбкой с гламурных страниц глянцевых журналов. Сколько он шел к этому? Год? Два? Теперь уже было неважно. Теперь рядом с ним был человек, способный позаботиться о нем, и не имело значения, сколько постелей пришлось сменить, прежде чем найти ту, где его по-настоящему любили.