— Рамада, ты уверена, что это он?
— Да!
— Мэтр Эрик? — обратился он уже ко мне, вопросительно приподняв бровь. Я кивнул в ответ. А затем перевёл взгляд на Мади. — Шэхэ махлим, что совершил этот человек?
Тот собрался что-то сказать, но его дёрнул за рукав доселе безмолвствовавший Сарван и прошептал несколько слов на ухо.
— Ничего такого, уважаемый барон. Его с утра нашли в руинах неподалёку без сознания и теперь пытаемся выяснить, не числится ли он среди предателей. Вы его знаете?
Барон значит… Глава табора. Да, в нём чувствовалась соответствующая стать. Цыгане — вечно угнетаемый и невероятно свободолюбивый народ, поэтому их ведут самые несгибаемые и прозорливые люди. Во многих королевствах к ним относятся не лучше, чем к монстрам. Впрочем, есть за что — когда подобная кавалькада заезжает в город, количество мелких краж, кабацких драк и поножовщины увеличивается в разы. А Церковь только подливает масла в огонь — цыгане поклоняются духам и стихиям, подобно варварам, поэтому у Отца они как чирей на заднице.
— Лично — нет. Но, пыль дорог не даст соврать, наш табор в большом долгу перед ним.
— Можно поподробнее? — проскрежетал Сарван, доставая блокнот и грифель.
— Когда летом мы останавливались в городе Альт, местный культ обвинил Рамаду, — он указал рукой на девушку подле себя, — во всякой напраслине. Мэтр Эрик со своими коллегами не только спасли бедняжку от ужасной участи, но ещё и выступили против скверны, поразившей Гэм-Тол-Ка. Возможно, вы что-нибудь об этом слышали.
Пока цыган говорил, шпик делал у себя какие-то пометки, затем, пролистав несколько страниц назад, вновь нашептал что-то махлиму.
— Сошэ Сарван говорит, что большинство деталей того инц… случая так и остались неизвестными.
— Я знаю лишь то, что эти господа не жалея своих жизней встали на пути зла и одолели его, а так же не дали загубить невинную душу.
— То есть, вы можете за него поручиться?
Барон ещё раз посмотрел на свою подопечную и та яро закивала.
— Да.
— Мэтр, да ты просто невероятно везучий парень! — рассмеялся Мади, хлопнув меня по спине. — Слово цыганского барона что-то, да значит. Я не понаслышке знаком с вашими обычаями, сайед…
— Стэфан Тагари, — подсказал тот.
— Сайед Стэфан. Но даже после ваших слов мне необходимо привести его в штаб и проверить знак.
Барон пожал плечами, неторопливой походкой отправившись обратно к повозке, но на полпути остановился, обернувшись.
— Мэтр Эрик, если вы успеете разобраться со своими делами до вечера, то милости просим в наш шатёр.
Сказал, помог девушке взобраться на высокий бортик, дал отмашку вознице, чтобы тот двинулся к складам, а сам пошёл напрямик сквозь лес палаток куда-то к озеру.
— Раз уж так обстоятельства поменялись, давай так парень, — задумчиво протянул Мади, доставая саблю. — Сейчас сошэ Сарван всё же удостоверится в подлинности вашего амулета Конклава, а я провожу тебя в комнату наверху. Она у нас на случай приезда высокого начальства, но ничего страшного.
Люди махлима развернули меня спиной к нему, и здоровяк перерезал веревку, стягивающую мои запястья.
— Да хоть в камеру сажайте, только пришлите лекаря, чтобы осмотрел Санию, — морщась от неприятного покалывания в руках, пробурчал я, сжимая и разжимая кулаки.
Мади усмехнулся в бороду, а затем кивнул.
Я сидел на краю кровати, рядом с ведром воды и двумя тряпками. Врач, которого махлим прислал для обследования единорога, долго изумлялся, осматривая исхудавшее лицо девушки, прощупывая пульс и слушая дыхание. Затем, поцокав языком, подозвал стражника, стоящего в дверях и дал ему указания, а мне всучил флакончик с нюхательными солями. Инструкции оказались простыми до безобразия — одну тряпку на лоб, из второй аккуратно выжимать воду по капле в рот больной. Каждые несколько минут пробовать разбудить с помощью солей.
Поначалу я отнёсся к подобным методам крайне скептически, но лекарь, видимо, имел немалый опыт, потому что спустя полчаса Сания распахнула глаза. Опустошив объёмистую кружку в три глотка, она благодарно кивнула и слабо улыбнулась.
— Есть будешь? — я кивнул на стоявшую на столе еду, которую принесли почти сразу, но у меня не было никакого аппетита. Сейчас же, когда опасность миновала, желудок призывно заурчал, напоминая, что мы трое суток и крошки во рту не держали. Девушка, поразмышляв, кивнула и попросила подать её мешок. Порывшись в нём, она достала несколько корешков, разжевала их и с моей помощью добралась до стола.
Я сам чувствовал себя тоже не ахти — мышцы ныли и болели, порезанное запястье тоже (благо у меня хватило ума не резать слишком глубоко, иначе бы просто-напросто истёк кровью), а голова гудела, словно рядом со мной ударили в церковный набат. Но это было несравнимо с тем облегчением, которое я испытывал с того момента, как Сания пришла в себя. Теперь всё будет хорошо. Мы справились! Выбрались живыми!