Все это Хумаз рассказывал, за обе щеки уплетая вяленое мясо. Он уже немного отошел от испуга и только вздрагивал, когда к нему прикасались чьи-либо руки. От перевязки он наотрез отказался, заявив, что рана уже не болит. Соня мельком осмотрела его плечо. Рана степняка действительно была неопасной, однако когти чудовища глубоко взрезали кожу и слегка задели сухожилия. Не всякий воин сумел бы стоически терпеть такую боль. Но, к ее удивлению, Хумаз терпел. Иногда казалось, что он вовсе забывает о ране. Он жадно хватал мясо обеими руками, отправлял его в рот и с явной гордостью рассказывал об виденном страшилище. По мере рассказа размеры чудовища увеличивались, а смелость Хумаза возрастала.
— Ладно,— наконец прервала Соня его разглагольствования,— куда это улетело?
Хумаз отправил в рот еще кусок мяса, причмокнул сальными губами:
— Вкусно… А куда оно делось — не знаю. Может, у него гнездо на самой вершине?
— Врет,— вдруг сказал Айри. Соня обернулась к шайману. Айри сидел чуть в отдалении, положив голову на руки, и девушка думала, что он уже давно спит.
— Что врет? — спросила она. Шайман поднялся. В неярком свете костра мохнатая шкура на его плечах топорщилась, лицо белело расплывчатым овалом.
— Все врет,— подходя к костру, сказал шайман.— Я все видел.
— Где это ты видел? — ехидно поинтересовался Хумаз. Соня удивилась. Раньше толстяк не позволял себе так говорить с шайманом. Должно быть, после встречи с летающим тигром Айри казался ему не страшнее таракана. Вместо ответа шайман подошел к костру, присел на корточки рядом с Соней и посоветовал:
— Пусть он уходит. Я видел, как Халлет с Хумазом подошли к скале и на них напал Демон Гор. Демон Гор никого не оставляет живых.
— Много ты знаешь! — презрительно хмыкнул Хумаз и протянул руки к костру,— Я вот, живой.
— Сомневаюсь,— Айри вытащил из-за голенища нож, потянулся к Хумазу,— Если тебе пустить кровь…
Хумаз поспешно отдернул руки, степняки вскочили. Быстрым ударом Соня выбила оружие из рук разбушевавшегося шаймана.
— Прекрати! — приказала она.— Хватит ссор! Как ты мог что-то видеть?
— Во-во,— подтвердил Хумаз.— Дрыхнет весь день, как хорек, а потом — «я видел, я знаю»… Болтун.
— Пусть уходит,— набычившись, пробурчал Айри.— Или я его убью!
— Только тронь,— фыркнул Хумаз.— Я пойду со всеми. А если тебе не нравится, убирайся сам.
Внезапная смелость степняка несколько озадачила Соню. Положение спас Зуриаб.
— Успокойся, Хумаз,— негромко сказал он.— Или действительно уходи.
Хумаз вдруг сник.
— А что я? — поглядывая на Соню, забормотал он.— Он сам… Первый начал… Я столько пережил, а он…
Девушка вздохнула. К стычкам и спорам в своем горе-отряде она уже давно привыкла. Назавтра предстоял тяжелый день, а между тем уже стало холодать, и над пиком Хайруда повис бледно-желтый серп луны.
— Заночуем здесь,— жестким тоном давая понять, что не потерпит дальнейших пререканий, сказала она.— Айри, ты говорил, что придется идти пещерами?
Шайман перестал зло коситься на Хумаза, обернулся к девушке.
Из-под косматых бровей уставился на лицо предводительницы. Зевнул.
— На твоем месте я бы повернул назад,— сказал он,— Демон Сновидений умеет путать следы. Нехорошое место,— шайман ткнул заскорузлым пальцем на темнеющий вход в пещеру,— нехороший человек.— Палец переместился в сторону Хумаза.
— Рассказывают, в этих местах молнии раскалывают скалы надвое, а из горных вершин вылезают огненные демоны и плюются расплавленными камнями,— испуганно сказал Рахмат.— Я это слышал от одного человека из Кофа. Его нашли в долине, все тело у него было покрыто ожогами, а глаза вытекли от слез. От боли он кричал три дня и три ночи. Потом мы его убили.
— Человек из Кофа? — Шайман подозрительно поглядел на Рахмата.— А он не говорил тебе о шестируких чудовищах, изрыгающих пламя, огненном змее, который сползая с гор, пожирает все живое, и черном пепле, от которого першит в горле до тех пор, пока ты не задыхаешься от кашля и не умираешь в страшных муках?