Ее взгляд невольно упал на красиво очерченные губы, и живот тут же свело судорогой.
И зачем ей на память снова пришел тот поцелуй? Только она начала чувствовать себя с Гриффитсом непринужденно, только успокоилась...
Энтони сделал шаг назад, полюбовался своей работой, видимо, остался доволен и обернулся к Флорри.
— Я заодно купил пару новых засовов. — Сняв свитер, он небрежно бросил его на стул. Короткие рукава синей майки обнажили загорелые руки, поросшие тонкими темными волосками.
Флорри окаменела. Присутствие этого мужчины в доме и так заставляло ее нервничать. Неужели придется терпеть еще?
— Спасибо, — выдавила она. Гриффитс обратил внимание на заминку и слегка прищурился. Оставалось надеяться, что он не поймет причину ее замешательства. — Действительно, нужно было давно сменить засовы, — более непринужденно добавила она. Энтони уже показал, как легко забраться в дом, где шпингалеты заржавели и давно не работают, скрепя сердце признала Флорри.
Энтони вооружился гвоздодером и присел на корточки. Голубая джинса туго обтянула его мускулистые бедра. Флорри заставила себя отвести взгляд.
— Кофе? — Ей нужно было чем-то занять себя. Нечего стоять и пялиться на него, вернее пытаться не пялиться!
— Да, пожалуйста. — Он поднял глаза. — Черный. Без сахара.
— Сейчас.
Его глаза под темными пушистыми ресницами были неправдоподобно синими, яркость и глубина цвета казались гипнотизирующими. Она быстро отвернулась, насыпала кофе в две кружки и тихонько выругалась, когда ложка выскользнула из пальцев и со звоном упала на выложенный плиткой пол. Флорри наклонилась за ней и заметила взгляд Энтони.
Что? — безмолвно спросила она, подняв бровь.
Ничего, так же молча ответили синие глаза. Гриффитс слегка улыбнулся и начал собирать инструменты.
Один черный кофе, один с молоком, решительно напомнила себе Флорри. Она исподтишка следила за тем, как Энтони моет руки и придвигает стул к столу. Он сел, небрежно вытянул длинные ноги и положил мускулистую руку на спинку стула. Это ее дом, ее кухня, и все же он чувствует себя здесь хозяином, с примесью досады подумала Флорри.
Она поставила кружки на стол и подала одну из них гостю.
— Спасибо.
Флорри села напротив, сделала глоток кофе и снова осторожно покосилась на Энтони. Синие глаза пристально смотрели на ее левую руку. Предательская белая полоска на среднем пальце давно исчезла.
— Я частенько думал о вас, гадая, что с вами случилось и как обернулось дело.
Это спокойное признание прозвучало так неожиданно, что Флорри невольно вздрогнула.
— Серьезно? — с наигранной беспечностью спросила она, гадая, почему ей так трудно — нет, невозможно — признаться в том же. — Мы с Брендоном расстались четыре с половиной года назад, и я сразу же переехала сюда, — после паузы сказала она. — А через два года развелись. — Флорри ничуть не удивилась, когда он слегка нахмурился при упоминании об этом промежутке времени.
— В тот вечер я не сказала Брендону, что знаю о его романе с Эстеллой, — спокойно продолжила она и увидела, что морщинка между темными бровями стала глубже.
— Почему? — тихо спросил Гриффитс.
Она отвела глаза. Потому что сама испытывала чувство вины. Из-за вас. Тогда это казалось естественным, но теперь, по прошествии лет, стало ясно, что ничего глупее нельзя было придумать. Какой-то случайный поцелуй на Новый год заставил ее считать себя виноватой перед Брендоном. Как будто это она предала, а не ее предали. Прошло почти пять недель, прежде чем Флорри решилась поговорить с мужем начистоту.
— Думаю, я убедила себя, что он просто увлекся Эстеллой и что стоит ей уехать в Америку, как все пройдет. Связи у них не было, следовательно, о физической неверности речи не шло... — Не было? Ой ли? Не сама ли она предпочла придать такой смысл подслушанным на кухне словам?
— А что случилось потом, когда вы наконец сказали Брендону об Эстелле? — негромко спросил Энтони.
Флорри пристально изучала крышку стола. Переживания Брендона из-за причиненных ей страданий были почти такими же невыносимыми, как ее собственная боль.
— Мы решили предпринять еще одну попытку. — Целых девять месяцев они бились изо всех сил, скрывая тоску под личиной наигранной бодрости. — Но ничего не вышло. Брендон не перестал любить Эстеллу после ее отъезда в Америку, а я перестала тешить себя иллюзиями, что это пройдет.