Рывок в сторону, ухожу от какого-то светлого сгустка, скастованного стариком. Не медля, бросаюсь к воину, с размаху впечатываю ладонь ему в грудь. Слегка переборщил со скоростью и силой: рука пробила тело насквозь, изо рта мужчины вырвался фонтанчик крови. В глазах безмерное удивление.
Выдернул руку, брезгливо отбросил еще бьющееся сердце. Пакость какая.
Священник, стиснув зубы, в страхе отступал назад.
— Бежать некуда, дорогуша, — растягивая слова, пробормотал я. Он обернулся, увидел закрывающиеся ворота. Осознал.
— Нет! Не убивай, прошу! Я сделаю все, что пожелаешь! — беспомощный старикан рухнул на колени, склонил предо мной голову. Я невольно ощутил себя крутым и сильным. Самую чуточку. Заслужил ведь?
— Встань, мне еще понадобится твоя тушка.
Он послушно поднялся, губы трясутся, глаза неотрывно глядят на мертвого воина. Думал, он сможет тебя защитить? Дурашка, надо было полагаться на свои силы. Ведь ты — единственная угроза для меня в этом месте. Остальное рассыплется прахом.
Спустя пару минут воин поднялся, мертвые глаза уставились на меня, ожидая приказаний.
— Охранять, — я ткнул пальцем в старика. — Попытается удрать — убей.
Вот так. Без тормозов. Меня никто никогда не жалел, поэтому и я не стану. Этот мир довольно неприветливо ко мне отнесся, стоит отплатить ему тем же.
Спустя час состоялись переговоры, в ходе которых мне удалось заставить жителей открыть ворота. Стая гнилушек первой рванулась в приоткрывшиеся створки, кромсая все на своем пути. Следом ворвался мертвый воин, а уже последними шагали мы со стариком. Он то и дело бессильно хрипел, размазывал слезы по щекам и блевал. Неужели все местные священники столь слабы? Если так, то я смогу взять столицу, не особо напрягаясь.
Повсюду слышались хрипы, крики, брызгала кровь. Я не притронулся ни к единому человеку, нужно беречь силы.
Так и добрались до местного магистрата: небольшого двухэтажного здания, где заседал городской совет. Точнее, то, что от него осталось.
Устроившись в мягком кресле, закинул ногу на ногу и блаженно выдохнул. Неплохо. В приоткрытую дверь кабинета пробралась гнилушка, заскулила, требуя ласки. Я улыбнулся и погладил мертвую псину по голове. Плоть клочками слезла, обнажая кости. Брезгливо отряхнув ладони, я задумался. Итак, город взят. Нужно подумать, как быть дальше с этим местом и что делать со священником.
Старикашка забился в угол, спрятав лицо в ладонях и всхлипывая. Уж не тронулся ли он там умом? Будет жаль потерять столь нужный сейчас источник знаний.
Немного перекусив, отправился гулять по городу, наказав воину охранять старика.
Улицы были серыми. Повсюду трупы, женщины, дети, мужчины, старики. Мне без разницы, кого придется убить, чтобы избавиться от смерти. Счетчик пока на месте. Сто тридцать дней. Ровно столько отмерил мне местный бог рандома, чтобы разобраться в происходящем.
Некоторые были живы. Я касался их тел, вытягивал все досуха, затем шагал дальше. В городе имелась даже кузница, где нашлись около десятка мечей, пара луков и комплект стрел. Слабовато. Похоже, тяжело им тут приходилось. Мало крепких мужчин, пригодных для сражения. Основа населения: бабы, сопляки да беспомощные старые развалюхи. Жалкое зрелище. Рано или поздно, этот город был бы разрушен. Я лишь ускорил процесс.
Отобрав пару приглянувшихся клинков, сунул их в найденные ножны и перевязал за спиной. Затем прихватил лук и пару колчанов со стрелами. Надо научиться стрелять и сражаться, если хочу продержаться подольше. Кто знает, вдруг однажды мои силы исчезнут? Не хочется остаться абсолютно беспомощным, как раньше.
Также нашел неплохой комплект кожаных доспехов, в которые с удовольствием облачился. Поверх накинул теплый шерстяной плащ темно-синего цвета. Взглянув на поверхность воды в бадье, с удовлетворением отметил, что стал похож на настоящего некроманта. Не хватает еще черепа на поясе и корявого посоха.
Обшарив большую часть домов, насобирал припасов впрок, также обзавелся хорошим мешком. Были здесь и лошади, но при моем приближении они начали бесноваться в стойлах, поэтому решил не трогать.
Вернувшись в магистрат, уселся на пол рядом со стариком. Он все также тихонько всхлипывал, время от времени хрипя и кашляя. Старый больной человек. На мгновение показалось, будто где-то в глубине моей души вяло пискнула искорка совести, но была безжалостно задавлена железной пятой цинизма.
— Как поживаете, святой отец? Не желаете исповедаться? — издевательски проговорил я. Он отнял ладони от лица и тусклым взглядом всмотрелся в меня.