– Потому что Вы – Повелитель! – очень качественно пояснила она.
Я поморщился:
– А точнее?
– А точнее трудно пояснить. Я сама здесь во второй раз… – призналась мне Мантикора. – Это более глубокий уровень, чем тот, на котором бестелесно, иногда бывала я. Ну когда мой прежний Повелитель, отсылал меня в глубь, по Отражениям… Наверное, не понятно? – уточнила она, практически с полной уверенностью.
– Нет… – ответил я, ощущая что вновь накатывает. – Ты могла бы быстрее? А то, как бы так сказать… Не ровен час, и меня вновь накроет, с минуты на минуту… Как быть дальше?
– А никак!!! Расслабиться и плыть по течению! – она вынесла свой вердикт, и продолжила, видимо решив, что мне стало еще менее понятно. – Здесь возможно, буквально все что угодно. Почти как в Тонких Мирах. Но только там, это возможность, стремящаяся стать явью… А здесь, явь, которая может стать возможностью. Ясно?!
– Не совсем… – загрустил я, наблюдая, как в одном из небольших, темных окон, голубая, похожая на Землю планета, одномоментно превратилась в дымку, и стала высасываться в никуда. Вот это глючит!!!
Осталась только звездная тьма… И лазурная вспышка, которая должна была что-то, да значить. Еле заметная, и просто микроскопическая, по отношению к планетарным масштабам. Но…
– Явей бесконечно много, как и вероятностей. Они выстроены в череду, простирающуюся от Порядка, до самых глубин Хаоса. А за счет вероятностей, существует и множество их ответвлений… Еще одна, если считать Тонкий Мир, третья бесконечность, и наверное, самая большая… Если это понятие, вообще подходит к бесконечности.
Я почувствовал, что мозг начинает скукоживаться. Как и пространство вокруг, заполнившееся, вдруг, вместо черноты, крапчатой серостью, и непонятностью. С редкими яркими проблесками… Но вдалеке, и не понятно куда.
– Поэтому, мой прежний Повелитель, называл яви, Отражениями. Поскольку все они, в какой-то степени, отражения друг друга, и представления о Мире, самого Повелителя. И что не пожелаешь, все где-то возможно. Естественно, для ИСТИННОГО…
Мозг заскребло, и из окон послышались странные голоса. Визги, скрипы… Стали топорщиться ежи… С разноцветными иголками, иногда искрящимися. Как будто иглы, не прозрачные, и из цветного, лучистого стекла, а железные, и ими тормозят по асфальту.
– Ты побыстрей, а то крыша уплывает… – поторопил я Мантикору, всерьез обеспокоившись результатом. – Если не улетает… – продолжил я, заметив, что в одно из мгновений, серость вновь превратилась в абсолютную тьму, подмяв собой всех ежей, и заглушив цвет… Вновь раскрасилась, но теперь по другому. Как тогда, когда в шаре, вместе с Алиной и голосящим Елином, мы окунулись прямиком в глубину планеты…
– А я, собственно, уже все… Мр-р-р! – донеслось едва слышно, очень довольно, и как будто из далека. – Главное, что Вы, наконец, просыпаетесь… – добавила она, почти шепотом. – Теперь уже, как Повелитель…
Я озадаченно встряхнул головой, и вновь обратил внимание, на непрерывно меняющееся окружение.
Зазмеились, забегали молнии… Исчерчивая овеществленную тьму, в различные образы-рисунки. Вокруг скачущие, как под лампой стробоскопом.
Вот подобие деревьев… С вытянутыми к «земле» ветками, как у ивы… Только вычерченными во тьме электрическим огнем, и раскачивающимися и шевелящими ветками словно живыми. Как будто это крупные медузы, пронзающие толщу воды… Но на столько крепкие, что могут это делать быстро и шустро, от усилий не разваливаясь на куски.
Из цветов, только оттенки…
А вот взвившаяся в небеса очередь из крупнокалиберных трассеров. Промчавших стаей мимо, и вдруг вернувшихся, и закруживших вокруг, бешеной каруселью.
Утратив любопытство, унесшиеся вдаль…
Птицы?!
А вот, ломаные молнии, множественными цветными сполохами, ложащиеся друг на друга, и быстро преображающиеся, скачущие вокруг…
Табун непонятно кого?! Или единственный кто-то?! Один… Просто перемещающийся так быстро, что не уследить взглядом. Находящийся сразу со всех сторон…
Невольно, сработал рефлекс, и я стал замедлять время, силясь за ним уследить и рассмотреть…
Смазанный, ветвистый круг, выстроивший лес вокруг меня, стал делиться… И-и-и… Вдруг обрел резкость, обратившись в красивого гордого белого коня, скачущего вокруг меня, развеваясь молниями-гривой, и с витым искрящим рогом во лбу, направленным, в основном на меня, так как зачастую именно на меня и смотрели его сильно удивленные глаза.
– Единорог!!! Твою мать… – вырвалось у меня вслух, но конкретно именно сейчас, никакого эха следом не последовало. Голос даже прозвучал приглушенно, как сквозь толстую ткань, или в комнате, в сплошь забранную в войлок.