Кролик, постарался, вывести глаза вперед, но бинокулярность зрения, у далеко разъехавшихся глаз, к величайшему его сожалению, восстанавливалась, только сзади.
А я, пристально рассматривал девушку, лет семнадцати – двадцати, с глазами цвета незабудок, снежно-белой кожей, высоким стройным телом, изящными длинными руками, с длинными тонкими нежными пальцами, и не менее длинными ногами, что угадывалось по высокой тонкой талии.
Черные, как сама Тьма, ровные с блеском волосы, ниспадали на угольно-черное платье, с глубоким декольте, в сплошном ковре живых красных роз. Лепестки которых, иногда кружась, опадали в стороны…
Волшебное платье, было чуть ниже колена, и очень пушистым, видимо из-за пышного, и черного как смоль, подъюбника, выглядывавшего, воздушным кружевом, из-под него. На ее ножках были черные чулки, и черные туфельки, на маленьком каблучке. По верху туфелек, шла черная шнуровка.
А на ее шее, была повязана алая лента, с прекрасной розой, изящно смотрящей бутоном в бок…
Умопомрачительно красивую, и… «У меня есть Алинилинель!» напомнил-приказал себе я, мысленно влепив, себя отрезвляющую пощечину.
Видимо, я смотрел слишком пристально, поскольку Алиса, заметив… Естественно заметив, очень трудно было бы, подобный взгляд не заметить… Крутанулась на месте, продемонстрировав соблазнительно-черную шнуровку накрест и на спине. Повернувшись мельком взглянула на застывшего Кролика.
– И как?! Ты ЕГО нашла?!! – переводя стрелки, уточнил Шляпник, отводя взгляд Алисы, от многострадального Кролика, и похоже встрявшего, в ту же категорию, меня.
– Да!!! – счастливо воскликнула она, и перевела свой лучащийся взгляд, вновь на меня.
– ВОТ ОН!!! – и неожиданно повисла на моей шее…
В коридоре сгустилась тень, плавно превратившись в не молодого, уверенного в себе, и усталого мужчину.
– Саша?! А у меня как раз чайник закипел… Чай? Кофе?… Тортик?!… – уточнила порхавшая по небольшой кухоньке, все еще симпатичная женщина, в цветастом домашнем халатике.
– А я как раз бисквитный купила… – продолжала вещать она. – Свежий, пропитавшийся… Ум-м-м!!! Пальчики оближешь…
Тот согласно кивнул…
И поймав вопросительный взгляд, чересчур внимательных глаз, добавил, спохватившись, что не уточнил:
– Чай…
– Как сынок?! Как его эльфийская девочка… Как Алинилинель?! – уточнила заливая ароматную заварку в чашке, мама.
– Бросил… Похоже, бросил… – и Крестный уселся, на кухне, за стол.
Дунул, сразу пригубив дымящегося чаю…
Расширенные глаза, полные недоумения. Обещанный тортик, сразу стал позабыт.
– Но… КАК?! Он же… Он не мог!… Я прочувствовала его чувства… Тот намек… Будущее, прошлое… Любовь… И его – Судьба… И потом, она же ему так понравилась!!!
Крестный пожал плечами. Похоже и сам, слегка в шоке.
– Не знаю как, но смог… – демонстративно флегматично.
– Гуляет сам, всплошную весь подранный, в крови, меж Отражениями…
– В КРОВИ?!!!… – из ее рук вырвалось блюдечко, хряснулось о пол, и громко зазвенело, разлетающимися черепками.
А она странно застыла, даже не бросившись подбирать.
– Не в своей… – заверяя, взмахнул рукой Крестный. – В загустевшей, на палец, местами на два, но не в своей… – заверил ее он.
– Ты что-то не договариваешь!!! – прищурилась, почувствовав мать.
– Он что, ранен?! Или… ПОГИБ?!!! УБИТ!!! – моля, она вцепилась ему в ворот.
– Я знала!!! Не стоило его отпускать… Нужно было выждать, двести-триста лет!… А он… А ТЫ!…
– НЕТ!!! – одновременно вскрикнув, так как обжегся плеснувшим чаем, и утверждая, ответил-заверил ее Крестный. – Полотенце дай? – получив, под сверлящим взглядом, начал тщательно вытираться.
И не выдержав, продолжил:
– Явно был ранен… Его крови, миллиметра на два… – передал полотенце, но видя что реакции никакой, положил его на кухонный стол, взгромоздив его влажной кучкой.
– Но уже все хорошо!… – вновь заверил ее он, но ему, явно, абсолютно до конца не поверили.
– Ты не договариваешь!!! – опять прищурилась, взволнованная мать, убежденно.
– В зюзю пьян… – признался Крестный, откидываясь, спиной на стену.
– Но как?! Мы же?!!! Это невозможно… У него же стойкое отвращение! – всплеснула в ладоши мать.
– Похоже, психоделики… – снова всплеск. – Или… Что похуже… – у матери опять, округлились глаза.
– Существенно, потяжелей!!! – с намеком, Крестный, приподнял одну бровь.
У матери, отвисла и челюсть. Сомкнулась… Затряслась, жилка, на бороде.
– И куда… ОН пошел?! – вырвалось у нее. А взгляд вновь упал на воротник, так что Крестный, вновь решивший, пригубить чаю, разумно, приостановился.