— Останься, — попросила Анника. — Пожалуйста.
Эрик ничего не сказал, просто слегка сжал ее руку.
Девочка улыбнулась, и к своему удивлению, он улыбнулся в ответ.
Весь день они тренировались у ручья, пока Сильви придумывала песни и охотилась на лягушек. Анника даже помогла Эрику подтянуть его фьерданский. Мысль о том, что подобных дней может быть много, казалась слишком чудесный, чтобы в нее поверить. С наступлением вечера он заволновался, что скажет его мать о стычке со Львом, и не передумает ли насчет того, чтобы остаться здесь. Но когда он вернулся в хижину на закате, ее там не было.
Эрик смыл грязь с рук и лица, а затем направился к длинной пристройке, в которой собралась на ужин большая часть лагеря. Гриши сидели за столами, тянущимися вдоль всего домика, и ели оленину с жареным луком.
Его мать сидела рядом с улле за столом старейшин. Оба кивнули ему в знак приветствия.
Пройдясь взглядом по другим столам, Эрик увидел рыже-золотистые волосы Льва. Заметив Эрика, тот прищурился. Если Лев пока ничего не рассказал, то лишь потому, что лично хотел отомстить. Все, что ему было нужно, это подстроить засаду и связать Эрику руки, чтобы он не мог заклинать. Скорее всего, ему даже не потребуется помощь друзей. Эрик умел драться, но он был на голову ниже Льва.
— Эрик! — позвала Анника, помахав ему рукой, пока Сильви подпрыгивала на скамье рядом с ней. Может, Эрик не такое уж и плохое имя. Оно звучало вполне неплохо из ее уст.
С какое-то время они ужинали молча. Пища северян никогда его не привлекала, и Эрик просто возил лук по тарелке.
— Тебе не нравится? — спросила Анника.
— Да нет, все вкусно.
— Какая твоя любимая еда?
Он макнул хлеб в остатки ужина.
— Не знаю.
— Как это не знаешь? — удивилась Сильви.
Эрик пожал плечами. Никто никогда не задавал ему подобный вопрос.
— Э-э… я люблю сладкое.
— Пудинги?
Он кивнул.
— Пироги?
Снова кивнул. В Керчии подавали вкуснейший торт с вишней и сладким кремом, а шуханские конфеты, покрытые кунжутом, можно было есть горстями. Но он не должен был рассказывать о местах, которые посетил во время своих путешествий. Ведь он просто мальчишка с юга.
— Мне все нравится.
— Какой твой любимый цвет? — полюбопытствовала Сильви.
— У меня его нет.
— Как это?!
Синий, как Истиноморе. Красный, как крыши шуханских храмов. Чистый, маслянистый цвет солнечного сияния — не желтый и не золотой, как его назвать? Все цвета, которых не увидишь во тьме.
— Я никогда об этом не задумывался.
— Мой — радужный, — заявила Сильви.
— Это не цвет.
— Еще как цвет.
Когда она принялась донимать сидящую рядом семью, Анника сказала:
— Ты не спрашивал, где наша мама.
— А ты хочешь ответить?
— Ее схватили дрюскели — охотники на ведьм. Когда мы еще жили неподалеку от Оверута.
— Мне жаль.
— А твой отец умер в бою?
«Мой отец — всего лишь прах. Как и все вы».
— Да.
Она перевела взгляд на мужчину со светлыми волосами и ясными голубыми глазами, который сидел в дальнем конце стола старейшин. Не самое почетное место.
— Это твой отец? — спросил Эрик.
Анника потупила взгляд в тарелку.
— Вероятно, завтра вы со Львом уже будете лучшими друзьями.
Он нахмурился.
— Это вряд ли.
— Твоя мать сидит рядом с улле. Через пару дней ты уже не будешь есть со мной за одним столом.
— Конечно же, буду! — Затем он добавил: — Если мы останемся.
— Ты говорил, что останетесь.
Эрик покрутил в руках ложку. Он понимал, что должен поговорить с матерью о том, что узнала Анника.
— Пойдешь с нами плавать вечером?
— Сейчас слишком холодно, чтобы плавать.
— Чуть выше ручья есть пруд, питаемый горячими источниками.
Он оглянулся на свою мать, общающуюся с улле, ее черные глаза сверкали.
— Вряд ли я смогу.
Анника напряженно пожала плечами.
— Ладно.
Но Эрик видел, что она расстроилась. Он помнил ощущения от прикосновения ее руки. Следующие несколько месяцев он может быть Эриком. Может найти свое место в этом лагере. Может обрести дом и, возможно, даже завести друзей. А друзья развлекались вместе. И нарушали правила.
Он толкнул Аннику ногой под столом.
— В какое время?
Даже когда лампы давно погасли и Эрик убедился, что мать спит, он все равно мешкал. Его мать не доверяла уязвимости сна; она всегда дремала и вскакивала с кровати при малейшем шорохе.
Но они три недели учились охотиться вместе со следопытами на южном горном хребте. Он научился ходить бесшумно, наступая с пятки. Мальчик разулся и тихо пошел по укрытому шкурами полу.