Когда мой спутник изволил заговорить вновь, я, погрузившись в свои мысли и целеустремленно увеличивая количество крошек на тарелке, размышляла на тему того, насколько странные сложились между нами отношения. Как качели – то вверх, то вниз. То он не против поболтать, то вдруг подчеркнуто отгораживается от моей персоны. То проявляет участие, то выливает на мою голову ушат ненависти.
– Ты действительно потрясающе прекрасна, – как-то обреченно вздохнул парень, неожиданно стрельнув в меня пронзительным взглядом. Я подавила желание поежиться и прикрыться руками. А после не удержалась от замечания:
– Настолько потрясающе, что порой вызываю острые приливы отвращения.
– Знаешь, – задумчиво начал Сашка, откидываясь на спинку дивана и складывая руки на груди, – от красивых девушек всегда ждешь подвоха.
Я закусила губу, а потом призналась:
– Никогда не считала себя красивой.
Сашкины брови взмыли вверх, демонстрируя крайнюю степень удивления:
– Почему? Ты что, никогда не смотрела на себя в зеркало?
Я замялась, а после с несвойственной мне откровенностью начала рассказывать:
– Смотрела. Первый раз полгода назад, когда Хасан забрал меня к себе из… ну, ты, наверное, знаешь откуда, – выхватив из подставки салфетку, я начала нервно вытирать абсолютно чистые пальцы. – Там, где я жила раньше никогда не было зеркал или других предметов, при помощи которых я могла бы получить представление о собственной внешности. Люди, которые контролировали мою жизнь, не считали, что это нужно.
– Они намеренно так поступали, – уверенно заявил Сашка.
Я тяжело сглотнула, вновь ощущая во рту знакомый кисло-соленый привкус.
– Потому что ты была нужна им. Ты и сейчас им нужна.
Я опустила голову пониже, крепко сжала кулаки и прошептала, скорее самой себе, чем моему собеседнику:
– Я ни за что к ним не вернусь, – подавленный всхлип, а после: – Знаешь, я ненавижу причинять боль другим людям, но я хочу, чтобы кто-то ответил за то, что со мной произошло.
Глава 31
В нашей стране разработка людей со сверхъестественными способностями велась еще со времен последнего Императора – свергнутого и убитого. Имелось при Министерстве внутренних дел такое себе Девятое отделение. Руководил им непосредственно сам Министр, он же и формировал кадровый состав. Принимали в «девятку» исключительно по рекомендациям –
министра или самого монарха. Будущих сотрудников Девятого отдела подвергали самой тщательной и жесткой проверке. Поговаривали, что сотрудники жандармерии даже приходили к претендентам домой по ночам и перетряхивали личные вещи. Но если человека все же брали на работу, то он мог считать, что жизнь его удалась.
Во-первых, сотрудники «девятки» постоянно контактировали с первыми лицами страны, во-вторых, деньги за свою работу они получали такие, что многие даже не представляли на что тратить подобные суммы, и в-третьих, они могли попасть куда угодно и когда угодно. Достаточно было взмахнуть перед жандармами бумажкой с характерной и известной в узких кругах печатью, как с дороги тут же уходили даже самые отчаянные. Никто не хотел связываться со структурой, которая существовала по своим собственным правилам, могла забрать любого человека и просто «потерять» его в системе.
Правда, были у этой работы и свои недостатки. Например, из Девятого отдела невозможно было уволиться. То есть, поступая на работу в министерство, человек должен был смириться с мыслью, что трудиться ему на тайную структуру до конца своих дней. Пока его не настигнет смерть по естественным причинам, или же пока родственники не обнаружат его с дыркой в затылке и предсмертной запиской в руке.
Чем же занимались в «девятке»? Изысканиями – как научными, так и ненаучными. В полном объеме вся информация по работе отдела имелась лишь у двух людей – Министра и Императора. Для всех остальных сотрудников министерского аппарата загадочные серые папки помечались грифом «секретно» и скрупулёзно складировались в специально отведенном для этого охраняемом помещении. Даже те, кто работал в «девятке» до конца не знали, что в этих папках. Все сотрудники отдела были поделены на группы. И каждая группа имела доступ лишь к тем сведениям, которые касались непосредственно её проекта.
Простые обыватели не знали о «девятке» ничего. Структуры под номер девять для всего остального мира не существовало в принципе. И даже если где-то что-то всплывало, то люди, посмевшие об этом заговорить либо очень быстро отказывались от своих слов, ссылаясь на вдруг обострившиеся проблемы со здоровьем, либо просто скоропостижно и совершенно случайно прощались с этим грешным миром.