– У меня было достаточно времени, чтобы ознакомиться со всеми твоими привычками, – безразлично пожала я плечами.
– Кстати, о времени, – Хасан вмиг переменился, напускное веселье как ветром сдуло. Появилась деловитость, вкрадчивость, непоколебимая уверенность в том, что подчиненные поступят именно так, как он велит. – Завтра будь готова.
– К чему? – изогнула я бровь.
– Ко всему. Обучение окончено, с завтрашнего дня будешь работать со всеми наравне. Утром отправишься в "поле" в составе второй группы. У тебя будет напарник. Он будет помогать тебе на первых порах, страховать и оценивать. Справишься с поставленной перед тобой задачей – останешься.
– А если не справлюсь? – холодно поинтересовалась я.
– Будем прощаться, – невозмутимо ответил Хасан и наши взгляды встретились. Я поняла, что под прощаться мой шеф имел ввиду вовсе не взмах белым платочком вслед уходящему составу поезда. А уютную могилку где-нибудь в глубине леса в сырой пахнущей опалыми листьями и смертью земле.
– Кто будет моим напарником? – поинтересовалась я, стараясь сохранить невозмутимый вид.
– Сашка, – ответил Хасан и полез в карман за конфеткой. Он пытался бросить курить. Уже в третий раз только на моей памяти, то есть, за последние семь месяцев. И каждый раз безуспешно.
– Я не знаю, кто это.
– Познакомитесь, – сквозь засовываемый в рот цветной леденец произнесло начальство.
После он пружинисто поднялся, в один шаг приблизился ко мне и склонился к лицу.
– Ты очень красивая, – его пальцы подцепили локон моих волос и ласково заправили за ухо, походя погладив по щеке. – Не подведи меня.
Последние слова он произнес жестко, с нажимом ухватив меня за подбородок.
– Не подведи меня.
Я лишь кивнула, глядя в сторону. Наконец, он отпустил моё лицо, резко, по-военному, развернулся на месте и покинул мою комнату. И только когда дверь за ним захлопнулась и послышались удаляющиеся по коридору шаги, я смогла выдохнуть.
Еще некоторое время я просто сидела не шевелясь, пытаясь немного прийти в себя и осознать свои перспективы на выживание в ближайшем будущем.
Я плохо помню первые десять лет своей жизни. Иногда всплывают какие-то мутные обрывки, похожие на дежавю или на отголоски странных снов. Из них ничего невозможно было понять, кроме одного. В те времена я жила в каком-то очень солнечном и живописном месте, похожим на красивый просторный сад с большим количеством невероятных растений. Одно время я была одержима идеей найти это место, но, перерыв кучу справочников и книг, так и не смогла обнаружить что-то, хотя бы отдаленно похожее на те картинки, что иногда всплывали в моем мозгу.
Более-менее четкие воспоминания относятся к моменту, когда я чуть не угодила под колеса машины. В принципе, тот человек, который едва не сбил меня, маленькую девочку, оказавшуюся в одиночестве на пустынной трассе, и сыграл главную роль в моей едва успевшей начаться жизни. Он привез меня распределительный центр, откуда я угодила в руки органов опеки. Те долго пытались выяснить мою личность, искали по разным базам, постоянно спрашивали имя, фамилию и возраст, и почему я оказалась ночью посреди автомобильного шоссе. Но так ничего не добившись, посчитали умственно отсталой и отправили в соответствующее медицинское госучреждение.
На самом деле, я не смогла ничего рассказать не только потому, что понятия не имела кем являюсь, но и по той простой причине что…их язык был для меня набором непонятных звуков. Я не понимала этих людей, не понимала происходящего вокруг. В тот период я не способна была даже самостоятельно сходить в туалет. Простые бытовые предметы вызывали неудержимую панику. Я была полностью дезориентирована, сбита с толку и испугана до дрожи в коленях. Меня постоянно куда-то водили, заставляли выполнять странные манипуляции, пытались осматривать. Вот, кстати, на последнее я отреагировала крайне агрессивно, что закончилось плачевно – для врача, который попробовал залезть под мою одежду, и для меня, которую с тех пор стали держать на седативных препаратах.