– Что мы здесь делаем? – возмутилась я, когда Алтай неожиданно замер, из-за чего я с разбегу ткнулась носом ему в спину чуть повыше поясницы.
– Мой информатор должен был оставить здесь сообщение, – пояснил Алтай.
Я потерла нос и осторожно выглянула из-за спины своего друга.
Переулок оказался тупиковым. С правой его стороны тянулась кирпичная стена, местами прилично разрушенная, за которой просматривался задний двор гостиницы. С левой расположилась парочка двухэтажных весьма обшарпанных зданий. Судя по расположению окон, это были бывшие общежития. Скорее всего студенческие, принадлежавшие находившемуся неподалеку медицинскому колледжу. А мы стояли как раз напротив зеленых мусорных баков, примостившихся в углу.
– Он оставил его в старом переулке за мусоркой? – неприкрыто удивилась я, оглядываясь по сторонам и поглядывая на окна. Не хотелось бы привлекать лишнего внимания. Это, как любил говаривать один мой знакомый, контрпродуктивно.
– Ага.
Я на цыпочках переступила особенно большую лужу, непонятно откуда взявшуюся, ведь дождей не было уже больше недели, и встала плечом к плечу рядом с Алтаем. Ну, как плечом к плечу…скорее, плечом к подмышке.
– Надеюсь, внутрь ты не полезешь, – ворчливо пробормотала я.
– Незачем, – ответил Алтай, – меня интересует стена.
– В ней? – изогнула я бровь.
– На ней, – поправил меня мой друг. – Информатор – уличный художник. Оставляет зашифрованные послания в виде граффити. Хороший малый. Никто не знает о происходящем в городе больше, чем этот парень.
– Никогда о нем не слышала, – я насторожилась.
– Он появился здесь недавно, – взглянул на меня Алтай снисходительно, хотя, когда между тобой и твоим собеседником едва ли не полуметровая разница в росте любой взгляд будет снисходительным. – Откуда пришел и чем занимался раньше – неизвестно. Но он хорош. Очень хорош.
– Он работает на тебя?
– Он работает на многих, но только на тех, кто ему нравится.
– И ты ему нравишься, – сделала я вывод.
– Нет, ему нравишься ты, – заявил Алтай и направился к бакам, краска на которых местами облезла, обнажив черно-коричневые куски старого металла.
– Разве мы знакомы? – удивилась я.
– Наполовину, – бросил Алтай через плечо.
– Как это? – шагнула я вперед, стараясь держаться рядом с Алтаем, но оставаясь немного позади. Он может сколько угодно верить своему таинственному другу "по переписке", но я этого делать не собиралась. И если уж он стал инициатором поиска тайных посланий, то пусть и принимает на себя, в случае чего, основной удар.
– Он тебя знает, ты его – нет.
– Ух ты! – деланно воскликнула я. – В таком случае, мы с принцессой Дианой давние друзья.
– Так она померла давно, – пожал плечами Алтай.
– Следуя твоей логике, это не важно, – проворчала я, провожая глазами сорвавшуюся с ветки дерева одинокую ворону, с громким карканьем отправившуюся кружить над соседними домами.
– Смотри, – произнес Алтай и, обхватив своими огромными ручищами не отличающийся чистотой и благоуханием бак, сдвинул его в сторону ровно настолько, чтобы можно было прочитать надпись синего цвета на выцветшей и основательной обшарпанной кирпичной стене.
– И что все это значит? – после минутного молчания, в течении которого я удрученно и без всякого намека на успех рассматривала загадочные закарючки в окружении переплетающихся линий. – Это вообще на каком языке?
– Это шифр, – пояснил Алтай.
Я наклонилась поближе и присмотрелась.
– Буквы вроде английские, но тут еще вставки, похожие на иврит, – задумчиво проговорила я. – Как все это понимать?
– Очень просто, – Алтай вытащил из заднего кармана моих старых потертых джинсов телефон, что-то там потыкал своими далеко не изящными пальцами, а после развернул экран в мою сторону. – Смотри, находим указанные на стене символы на компьютерной клавиатуре, но читаем русские буквы, которые соседствуют с латинскими на одной кнопке.
– И что мне это даст? – скептически скривилась я.
– Это даст тебе то, что ты ищешь, – ответил Алтай, убирая телефон от моего лица, – подсказку.